Джеймс Грейди - Шесть дней Кондора. Тень Кондора. Последние дни Кондора (сборник)

Помедлив немного, Мерль назвала Кондору – Вину – фамилию человека, о котором она говорила.

Фамилия мало что ему сказала – еще одно лицо на экране телевизора, не более того.

– Его отец был не так уж богат. Дэвид прекрасно выглядел – у него было очень приятное, открытое лицо, густые волосы. Ну и, разумеется, прекрасные манеры, отшлифованные за время обучения в одном из университетов Лиги плюща. Он всегда чувствовал, где нужно встать, чтобы на него обратили внимание. Когда он обращался к большой группе людей, то умудрялся делать это так, что тебе казалось, будто он говорит именно с тобой.

В своих родных краях он охмурил дочку какого-то местного воротилы. Ее семья была очень богата, так что это было чем-то вроде сделки слияния-поглощения. Все шло как по писаному – белое платье, роскошная свадебная церемония, через некоторое время рождение ребенка. Дэвид стал в своем маленьком городке большой шишкой. Но он…

Нет, он не был шпионом, как вы, не участвовал в секретных операциях, не выполнял какие-то опасные задания. Он был далек от всего того, чем занимаетесь вы. Но у него были некие идеи, которые он хотел реализовать. Или по крайней мере мне так казалось. Так или иначе, он умел говорить очень убедительно, где бы ни находился – перед телекамерами или в постели, лежа головой на подушке.

Щеки Вина неожиданно зарделись.

– Он не жил – он постоянно находился в состоянии крестового похода, целью которого было, проникнув в высшие эшелоны власти, осуществить некие идеи и принципы, – продолжила Мерль. – Поэтому бросить жену он не мог – развод похоронил бы его политическую карьеру. Он не мог упустить представившийся ему шанс послужить своей стране. С моей стороны было бы эгоистично мешать ему в этом. Потом состоялись первые выборы в сенат, и ему тем более было не до того, чтобы заниматься решением матримониальных проблем. Затем вторая сенатская кампания, которая, кажется, действительно предоставляла ему возможность сделать что-то реальное и важное. Но к тому времени я уже начала сомневаться, что он в самом деле к этому стремится. На телеэкране он неизменно представал перед избирателями как безупречный семьянин, противник абортов, хотя, не моргнув глазом, дал мне денег, чтобы я избавилась от ребенка…

Отвернувшись, Мерль помолчала немного, а затем заговорила снова:

– Я стала одна ходить по кинотеатрам, чтобы не сидеть без конца у телефона в ожидании его звонка. В конце концов я окончательно пришла к выводу, что он из тех, кто хочет казаться , а не быть, делать вид , а не делать. Что его интересовали лишь большие деньги и связи с нужными, то есть влиятельными, людьми. И все же – ради нас – я собиралась дать ему еще один шанс.

Но потом у нас произошел разговор, после которого все закончилось. Это было в каком-то дурацком подземном гараже, где никто не мог увидеть, что я устраиваю ему сцену и что мы ругаемся. Он убеждал меня в том, что мне лучше бросить аппаратную работу на Капитолийском холме. А ведь я, кроме нее, ничего другого делать не умела. Помню, он тогда меня спросил: «Ты ведь любишь кино, верно?» И устроил меня в киноархив Библиотеки Конгресса. Там, мол, я смогу заработать себе приличную пенсию – если только при утверждении очередного бюджета мою ставку не сократят. Он представил все это так, словно облагодетельствовал меня.

А через два месяца после этого он неожиданно развелся. Видно, по каким-то причинам это больше не угрожало его политическим амбициям. А еще через несколько недель женился на разведенной женщине. Оказалось, что они начали трахаться уже давным-давно – задолго до того, как я и его бывшая жена перестали быть частью его жизни. Первым мужем этой сучки был какой-то интернет-гений из тех, что сотрудничают по контракту с оборонным ведомством. Он в свое время решил, что в качестве компенсации за тяжелую работу ему нужна спутница жизни с модельной внешностью на девять лет моложе его. Она прихватила его миллионы и продолжила восхождение, став женой светловолосого сенатора, которому я отдала лучшие годы своей жизни.

Мерль вздохнула:

– Вы все еще думаете, что я заслуживаю того, чтобы вы на меня смотрели?

– Более чем.

Кондор мог бы поклясться, что щеки женщины порозовели.

– Ну а что вы скажете о ваших бывших близких?

– Кто бы они ни были, из-за них я оказался здесь.

– То есть в опасности. В бегах.

Мерль на секунду смежила веки. Затем глаза ее снова открылись.

– Как вы думаете, для меня в этой истории возможен благополучный конец?