Игорь Атаманенко - «Пророк». КГБ изнутри глазами профессионала

Так было и с императором. Продолжая играть роль послушного французского сателлита (Чад в то время продолжал оставаться колонией Франции), он, тем не менее, все чаще с вожделением смотрел на северо-восток, туда, где находилась Москва.

Одной рукой он направил своего сына-преемника на курсы русского языка при советском посольстве, другой – в полицейскую школу с инструкторами-французами. И если придворная знать блефовала, указывая в посольских анкетах вымышленное происхождение своих детей, то император сделал решительный ход, указав истинное социальное положение своего сына.

Жест повелителя Чада немедленно стал достоянием Центра. Сотрудники КГБ, они же – преподаватели курсов русского языка при посольстве, – взялись за разработку Ганнибала с присущим славянам рвением, присвоив ей кодовое название «Баклажан». Вложение нематериального капитала в принца – Баклажана – сулило материальные блага: продвижение по службе, ордена и назначения в резидентуры престижных стран.

В Первом главном управлении КГБ всегда было больше прагматиков, нежели романтиков. Плох был тот советский разведчик, работавший под прикрытием в Африке, который не мечтал поменять африканскую визу в своем дипломатическом паспорте на визу какой-нибудь западноевропейской страны или США.

Ганнибал был пытлив и прилежен. Через два года занятий, к началу Международного фестиваля молодежи и студентов в Москве в 1957 году, он бегло говорил по-русски, отличал пельмени от вареников, успел попробовать черного хлеба и сельди пряного посола под водочку. При этом не преминул отметить, что русские ближе к африканцам, так как изобрели черный хлеб. В то время как американцы и западные европейцы – наоборот, изобретением белой туалетной бумаги дистанцировали себя от аборигенов африканских джунглей.

Со слов принца, ему по вкусу пришлась красная икра, напоминавшая ему красные стяги Великого Октября, о которых он столько слышал от своих наставников-преподавателей (читай: офицеров КГБ) на курсах русского языка.

Этими своими репликами Ганнибал вызвал неподдельный восторг у резидента, который, расценив слова Баклажана как приглашение к танцу, немедленно отбил в Центр победную реляцию-шифровку:

«Баклажан созрел. Плод пора сорвать».

Что на общедоступном языке означало:

«Основа для вербовочного подхода устойчива. Прошу Вашей санкции по проведению активных мероприятий в отношении объекта».

«Да, – хлопнув ладонью по делу, вслух сказал Казаченко, – простодушный подхалимаж из глубины африканских бунгало питоном обвил разработчиков из резидентуры. Они услышали то, что хотели слышать, и поверили в то, во что хотели верить. Плюс, чувство славянского превосходства над чернокожими оказало им медвежью услугу. Короче, Баклажану удалось накормить всю резидентуру семечками в шоколаде, а они решили, что игра уже сделана, и рванули к окошку выдачи вознаграждений. Н-да…»

Вновь углубившись в чтение разработки, Казаченко понял, что Центр не разделял оптимизма своих «колониальных» сотрудников, мудро выжидая в тиши и прохладе Лубянских кабинетов: «Мало ли, что им там, в Африке, с жары да с джинового и вискаревого похмелья привидится. Не спешите, ребята, примеривать полковничьи да генеральские папахи. Не пришлось бы вам примеривать противогазы на передовой».

И надо сказать, что в мире в ту пору изрядно попахивало порохом – температура холодной войны с каждым годом все ниже опускалась на политическом градуснике.

Ответ Центра был неоспорим:

«Обезьяну хорошенько пощупать за попку!»

Что на общедоступном языке означало:

«Изучение объекта продолжить и впредь скоропалительных решений не докладывать».

Олега так увлекло оперативное бытописание жития Ганнибалова, что он с удивлением посмотрел на зазвонивший телефон. Еще бы. Из джунглей вмиг перенестись в служебный кабинет на Лубянке, тут и до кессонной болезни – один шаг!

Звонила жена. На кухне потекли краны.

– Таня, набери «09» и узнай, какое РЭУ или ЖЭК, как, черт подери, у них в Москве называется контора, которая обслуживает наш микрорайон… Всё-всё… Обедать не приду… Занят! Целую…

Положив трубку, Казаченко подумал:

«А почему я сказал “у них в Москве?” Может, потому, что я мысленно… в Африке?»

От этого умозаключения он повеселел, оно придало энергии.

К открытию Международного фестиваля молодежи и студентов в Москве папа Ганнибала, или, как прозвали его подданные, Большой Куку, сбросил ярмо французского колониального господства и присовокупил согласно веяниям времени к должности Императора звание Председатель-основатель Партии народное движение революции Чада. Заместителем по партии стал, разумеется, его старший сын Ганнибал (он же – Баклажан), что немедленно было доложено в Центр.