Игорь Атаманенко - «Пророк». КГБ изнутри глазами профессионала

Наконец, Он смирился. Выжидал. А вдруг! Памятуя высказывание Фрейда о том, что работа, курение, наркотики – суть замена первой в жизни пагубной привычки – мастурбации, – Он начал работать на износ, чтобы выместить мысли о своей половой немощности.

В редкие часы досуга Он с сожалением думал о неутоленных желаниях своего Енотика, чьи попытки наладить прежние интимные отношения сменились в конце концов молчаливой покорностью.

Он был благодарен жене за ее такт и терпение. Ни малейшего упрека. Только тихая грусть. Они , казалось, заключили немой пакт: Она – не домогается, Он – не оправдывается.

В поведении и настроении Енотика произошла резкая смена с появлением в их доме щенка по кличке Султан, немецкой овчарки пяти месяцев от роду.

Однажды подруга семьи Лана – женщина, знавшая толк в мужчинах и сексе, – привела к ним в дом полугодовалого щенка немецкой овчарки. Просила присмотреть за ним полгода-год, так как хозяева Султана якобы уезжают в долгосрочную заграничную командировку.

Поначалу Он стоял насмерть: «Нет и всё!» Енотик робко оказывала ему поддержку. Лана метала громы и молнии:

– Я же пообещала своим друзьям, – хозяевам Султана, – что передам его в надежные руки. Что же вы меня подводите?! Ну и что, как не держали живность в доме? Считайте, что теперь завели. Кроме прочего, через пару месяцев будете стройными, как топольки. Ведь Султана надо дважды в день выгуливать. А хозяева еще и оплачивают пансион своего пса, – с этими словами подруга открыла сумочку. – Вот, целую тысячу дали!..

Ему тогда показалось, что Енотик поддалась на последние доводы подруги: «постройнение» и «самоокупаемость».

Месяца через три после увеличения семьи на четвероногого члена Он обратил внимание на некоторые, мягко говоря, странности в поведении Султана, ставшего к тому времени заматеревшим кобелем.

Стоило Енотику прилечь с книгой на тахту и немного раздвинуть согнутые в коленях ноги, как пес, будто по команде, оказывался тут как тут, норовя уткнуться мордой женщине в лобок.

Каждый раз при этом Енотик вскакивала, запахивала халат, махала руками перед пастью Султана, крича: «Фу! Фу!» – неизменно поворачивалась к наблюдавшему эти сцены мужу, пожимала плечами и смущенно говорила: «Скоро суку ему надо будет искать…»

Для него эти слова с каждым днем звучали всё менее убедительно. Он решил поэкспериментировать.

Однажды в воскресенье, сославшись на недомогание, Он неоднократно устраивался на тахте и раздвигал согнутые в коленях ноги. Негромко, чтобы не услышала с кухни жена, подзывал кобеля и при его приближении пытался засунуть его морду себе в пах. Безрезультатно! Пес вырывался, игриво рычал, но всякий раз убегал на кухню к хозяйке. На эксперименты были потрачены несколько выходных дней. Никакой реакции. Псина реагировал только на раздвинутые ноги Енотика .

Спустя некоторое время Он , озадаченный избирательной активностью пса, затребовал из служебной библиотеки всю имеющуюся литературу о женской сексопатологии. Через двадцать минут беглого чтения всё стало на свои места. Подтвердились его смутные подозрения о сексуальной природе поведения Султана, стало понятно его основное предназначение в доме.

«Куннилингус – лизание клитора Енотику – вот оно – предназначение кобеля в нашем доме, а не потому, что его хозяева уехали за рубеж! Да и были ли у него хозяева? Скорее, их и вовсе не было. Эти чертовки – Лана и Енотик – мастерски разыграли передо мной спектакль по передаче Султана в надежные руки. Молодцы бабы! – Он был искренне восхищен находчивостью женщин. – Впрочем, уж лучше Султан о четырех ногах, нежели кавказский князь о двух и в кепке “а ля аэродром”. Да и меня Енотик пощадила: не стала устраивать истерик. И на том спасибо!»

Случайно Он задел ногой лежащий на тротуаре спичечный коробок. Треск рассыпавшихся в ночной тиши спичек прервал его размышления.

«Ну вот, я уже дома. Сейчас женское общежитие. Спасибо Султану. Вечерние прогулки с ним помогли изучить окрест. Ба, да здесь тоже не спят!»

Из настежь распахнутого, освещенного окна душевой комнаты в погруженный в ночную дрему переулок выплескивались шум воды, девичий визг и смех, звуки шлепков по голому телу.

– Ой, девочки, я сейчас приплыву, ой, уже!

Резанул слух срывающийся вопль одной из купальщиц. Как вкопанный, Он замер напротив окна. Кровь застучала в висках, во рту вмиг стало сухо. Ничего подобного Он не испытывал с тех пор, как еще первоклашкой подглядывал за своей бабушкой, купающейся в реке.