Леонид Дроздов - Закат над Квантуном

– Вы отправляли к нему домой посыльного? – спросил он.

– Я лично ездил к нему.

– И что же?

– Никто не открыл дверь.

– А где он живет?

– На Нагорной улице, в Части домов особняков.

– Он живет в особняке?.. – немного опешил Горский. Никак он не думал, что местные компрадоры настолько оборотисты.

– Да, – искренно улыбнулся Герцер, но в эту улыбку вложил всё свое пренебрежение к полунищему служивому сословию, представителем коего для него, безусловно, был судебный следователь.

– Ваш компрадор не был замешан в каких-либо темных делах?

– Нет. Это был в высшей степени порядочный человек.

– Почему вы говорите о нем в прошедшем времени?

– Может статься, что его нет в живых…

– То, что вам не открыли дверь, еще не значит, что он мертв, – едко ухмыльнулся Антон Федорович.

– Вы еще не всё знаете, господин Горский, – посерьезнел Гуго Францевич, еще больше сдвинув брови. – За неделю до исчезновения у Вея вымогали большую сумму денег.

– Кто вымогал?

– Хунхузы…

– На Квантуне нет хунхузов! – убежденно заявил титулярный советник.

– Теперь есть.

– Почему он не обратился в полицию?

– Потому что полиция, как и вы, ему бы не поверила, – сардонически ответил Герцер.

Спустя ½ часа Горский в сопровождении полицейского надзирателя Европейского города Скуратова и городового Нечипоренки ехал по проспекту Витте в сторону Городского сада. За Николаевской площадью запорошенная снегом дорога постепенно уходила в гору, поэтому на крупе гнедой томской лошадки появилась пена.

С проспекта Витте полицейская коляска ушла влево и оказалась на Нагорной улице. Улица эта пересекала весь Городской сад и оканчивалась в Части домов особняков, куда судебный следователь и направлялся.

Восточная часть Дальнего, стоявшая несколько в стороне от шумного порта и заводов, была предназначена для коттеджей состоятельных европейцев, как это заведено во всех колониальных азиатских сеттльментах. Местность здесь изобиловала многочисленными оврагами, достигавшими семи и более саженей, поэтому улицы тут имели зачастую криволинейные начертания.

Китайский подданный Вей Пин-тин жил в симпатичном двухэтажном особняке в трех кварталах от строящейся русской церкви и в квартале от Английского сада. Часть эта была застроена мало, поэтому внизу открывался прекрасный вид на Талиенванский залив.

Скуратов, на правах начальника участка, постучал в беленую дверь. Ответа не последовало. В доме царила мертвая тишина. Полицейскому надзирателю пришлось ударить в дверь четырежды, прежде чем Горский не догадался дернуть ручку. И дверь открылась!..

Мужчины переглянулись. Первым в особняк вошел судебный следователь.

Довольно маленькая передняя встречала посетителей крутой лестницей во второй этаж. Справа, очевидно, была гостиная. Именно туда вели грязные следы…

В гостиной у большого камина валялся без сознания связанный, с кляпом во рту, раздетый донага китаец. Спина его имела оттенок спелой вишни, на руках и ногах выделялись яркие кровоподтеки.

– Господи!.. – воскликнул Скуратов, перекрестившись.

– Его пытали… – заключил Антон Федорович, осматривая раны пострадавшего и одновременно прощупывая пульс. – Он еще жив!.. Скорее врача!

Городовой бросился на улицу за помощью, а Горский со Скуратовым принялись развязывать компрадора.

Вей Пин-тин чуть приоткрыл глаза, тяжело задышал. Допрашивать его в такой ситуации было невозможно. Титулярный советник принялся осматривать дом.

Возле камина валялась кочерга, которой, вероятно, его и пытали. В гостиной выпотрошили сервант, скинули на пол картины, отодвинули диван – искали тайник. Остальные комнаты почти не тронули. Судя по количеству следов, нападавших было не менее трех.

Только вернувшись к себе в камеру, Горский осознал всю дикость и весь ужас случившегося. У него в Дальнем, где никогда ничего подобного не наблюдалось, в особняк банковского посредника вламываются грабители, связывают хозяина и пытают раскаленной кочергой. Затем спокойно уходят…

Перед своим отъездом Антон Федорович велел Ивану Агафоновичу не допустить огласки, но обстоятельно допросить соседей. В крайнем случае, представить дело как дружескую ссору с последующей дракой.

Скуратов приехал под конец дня с обнадеживающими новостями. Ему удалось найти свидетеля!

Оказалось, что компрадор держал при себе прислугу. Молодой китаец-бой, увидев из окна пятерых подозрительных мужчин и услышав вскоре шум нападения на своего хозяина, поспешил ретироваться через черный ход. Его нагнали, избили до полусмерти и заперли в ледник, в котором бедняга и просидел с пятницы…