Ян Флеминг - Голдфингер. Операция «Удар грома». Шпион, который любил меня

— Не слышал… И как бы то ни было, свое мнение я составляю сам. Хотите расскажу, что о вас думаю?

— Какая же женщина откажется? — улыбнулась она. — Только не завирайтесь, а то не буду слушать.

— Вы еще совсем молоды, хоть и притворяетесь опытной, все испытавшей. Росли в достатке, имели, так сказать, кусок хлеба с толстым слоем масла и вдруг остались почти нищей. Решили заработать на хлеб с маслом сами и обнаружили, что просто так не заработаешь, придется драться. Вы женщина и оружие избрали женское — свое тело; это оружие надежное, только пользоваться им надо хладнокровно, оставив в стороне чувства. Вы так и сделали. Но чувства ваши не умерли совсем, вы просто заставили их замолчать. Теперь у вас есть все, вы сорите деньгами, но пожалуй, немного скучаете. — Он рассмеялся. — Добавлю еще несколько штрихов, а то портрет невыразительный. Вы обольстительны, своевольны и жестоки.

— Особой проницательности вам не понадобилось. Кое-что я сама рассказала, кое— что вы знаете об итальянках как типе. Вот только с чего вы взяли, что я жестока?

— Когда проигрываешься, как Ларго, а твоя спутница все видит, но не утешит, не подбодрит — она поступает жестоко. Досадно проигрывать на глазах у женщины…

— А мне надоело, что он все время выигрывает, что ему везет! — перебила она. — Мне хотелось, чтоб сегодня выиграли вы, и притворяться я не собиралась. Кстати, вы не упомянули мое единственное достоинство — честность. Люблю — так люблю, ненавижу — так ненавижу. С Эмилио у нас сейчас что-то среднее… Он знает, что я к нему равнодушна, но он и не ищет любви, а только власти. Отрабатывать же, как вы выражаетесь, хлеб с маслом мне все трудней и трудней… — Она осеклась. — Налейте-ка еще шампанского, выпьем, а то глупый у нас разговор. И купите мне сигареты «Моряк», я соскучилась по своему любимцу.

— По кому вы соскучились? — покупая пачку, переспросил Бонд.

— О, вы же ничего не знаете! — Она вдруг повеселела, горькие складки у рта разгладились, голос зазвенел. — По верному моему любовнику, моряку из мечты! Вот он — нарисован на пачке. Это лучшая картина на свете. Вы, конечно, в нее никогда не всматривались и не замечали, как прекрасен моряк. Он — моя первая любовь. Мы бродили с ним по парку и запирались в спальне, я тратила на него все карманные деньги. А в награду он открыл мне целый мир, что лежал, чужой, непонятный, за воротами Челтенхэмского женского колледжа, воспитал меня, научил не стесняться мальчишек, не поддаваться тоске и страху; он был моим лучшим другом, советчиком. Картинка на первый взгляд непритязательна, но в ней — целая жизнь. Я расскажу вам историю моряка с броненосца «Герой», видите, так написано на бескозырке. — Она сжала Бонду руку. — Сначала он плавал юнгой на парусном суденышке, вот оно нарисовано в углу. Приходилось туго — лазил на самую верхушку мачты, лупили его канатом… Он был белокур, красив и в кубрике не раз отбивался, защищал свою честь, или как это называется у мужчин. Но все выдержал, моря не бросил, он ведь очень упорный — видите складку между бровей, гордый поворот головы? Он возмужал, отрастил усы, стал настоящим моряком. — Она замолчала и залпом выпила целый бокал; глубокие ямочки на щеках не исчезали. — Дальше рассказывать? Вы не скучаете?

— Я ревную… Рассказывайте.

— Он объездил весь свет — был в Индии, Китае, Японии, Америке. У него было много женщин, он часто дрался — и на кулаках, и на ножах. Гуляка… Но матери и сестренке писал отовсюду. Они так хотели, чтоб он вернулся, даже девушку ему присмотрели, женился бы, жил по соседству. Но он не спешил домой. Он мечтал совсем о другой девушке, примерно такой, как я. — Она улыбнулась. — А потом изобрели пароходы, и он поступил на броненосец — вот этот корабль, справа. Дослужился до боцмана, остепенился, бросил гулять, стал откладывать деньги. Чтобы выглядеть старше, отрастил бороду, смотрите, какая замечательная. А однажды купил иглу, цветные нитки и взялся вышивать свой портрет с тем первым парусником и нынешним броненосцем. Закончил портрет — и ушел из флота. Не лежала у него душа к пароходам… Одним прекрасным вечером он вернулся домой. Много он повидал моряком, но такого красивого, тихого заката не видел ни разу и решил непременно вышить вторую картину. На сбережения купил закусочную в Бристоле и каждое утро, до открытия, вышивал. Вот корабль, на котором он — с рундуком, полным шелковых отрезов, морских раковин и деревянных статуэток — плыл домой от Суэца, а вот маяк, мигавший ему из родной гавани в тот чудесный вечер. Здорово вышло, верно? Я вырезала эту картинку из первой в жизни лачки сигарет. Помню, курила тогда в школьном туалете, меня вытошнило… Потом эта картинка порвалась, и я вырезала из следующей пачки.