Александр Куревин - Из Забайкалья с приветом

– Никак нет, товарищ подполковник! Да, я и не рвусь… – изобразил равнодушие. – Однокашник сказал, работы много. Ну, я ему и предложил по доброте душевной: «Договоришься с начальством, помогу».

– Ладно, Смелков. Отправляйся. Выдайте ему жетон, – сказал Шмоляр Сенину с Хотабиным. – И быстрее там управляйтесь! – чуть повысил голос подполковник на меня. – Стрельбы на носу. Будем «Иглу» запускать, – объявил он так, будто речь шла о старте межпланетного космического корабля.

Про «Иглу» я кое-что слышал, спасибо отцу и дяде. Это новый переносной зенитно-ракетный комплекс. «Шайтан-труба» против вражеских самолетов и вертолетов. Хотелось бы увидеть его вживую!

Впряглись с Павликом в работу. В любом случае лучше, чем маяться на Пункте от безделья.

Я ждал архивариуса Татьяну, даже не имея пока понятия, как та выглядит. Павлик говорил, ее не было с тех пор, как случился пожар. Стал придумывать, как бы мне самому добраться до девушки-архивариуса? В разговоре Паша обмолвился, что из архива, бывало, звонили, справлялись, готов ли заказ. Я видел телефон в кабинете.

– Вероятно, и обратная связь с заказчиком у вас есть? Известен телефонный номер архива? – задал Паше вопрос.

– Известен… начальнику мастерской, вероятно. А тот в больнице.

– Пойдем-ка, поищем его записную книжку.

В кабинете у начальника была простая обстановка, а главное – порядок. Записная книжка нашлась в ящике стола, где ей и положено было лежать, по логике. Павлик не понимал, зачем звонить Татьяне? Напоминать о себе, когда и так работы до фига.

– Хотя бы для того, чтобы известить о сержантах, – сказал я ему. – Только ты сразу не говори. Пусть сюда придет. Скажи, есть новости, но не телефонный разговор.

Паша согласился. Набрал номер. Спросил Татьяну.

«Главное, чтобы девушек с таким именем там не оказалось несколько, – подумал я. – Фамилию мы не знаем».

Паша позвонил, на том конце провода что-то ответили. Он поблагодарил, положил трубку, посмотрел на меня:

– Ее нет уже несколько дней. Сказали, болеет, наверное… – Он увидел, что я переменился в лице. – Ты думаешь?..

– А тебе самому не кажется, что это странно? Она не зашла ни разу после пожара. Хотя бы из приличия, посочувствовать. Все же вы работали для их архива. Должна была зайти!

– Полагаешь, ее могли – тоже?.. Надо тогда поднимать людей, а? Она же одна там живет… Жила…

– Не надо никого поднимать, Паша! – твердо сказал я. – Будем просто ждать. Если такие дела разворачиваются… Не стоит нам показывать лишней тревоги и ненужного волнения. Мы ни о чем не догадываемся и ничего не знаем сверх того, что знают все, понял? Давай работать. А, как стемнеет, я схожу к Ире Малышевой.

– Ты знаешь Иру Малышеву?! Знаешь, где она живет? Откуда?!

Я понял, что прокололся на ровном месте, как дурак! Хотя, беда не велика, конечно.

– Она побывала здесь, когда я ходил за ватманом, вот и познакомились. Вместе сходим, – поскорее добавил, поскольку понял, что Паша уже почти уверен, будто я увел у него девушку из-под носа. Этого только не хватало!

В оговоренный час вышли из мастерской. Паша потянулся было погасить свет за собой, но я предостерег. Мало ли? Какой-нибудь блудный офицер пройдет мимо, потом спросит зама по тылу Петровича, или кто там за мастерскую отвечает? Где, мол, ваши столяры-слесари по вечерам мотаются?

Ира была очень рада, увидев нас двоих с Павликом! Захлопотала, выказывая радушие и гостеприимство. Я скромно сел на диван, не мешая Паше хлопать перед девочкой крыльями и надуваться от важности. Ира призналась, ей не по себе одной по вечерам, когда отца нет. Его выписали, но отправили в какой-то загородный санаторий на реабилитацию. Повезло, можно сказать… Матери у девочки нет, оказывается. Не хотелось добавлять ей тревоги, но пришлось рассказать про погибших сержантов. Ира зажала себе рот обеими рукам, сделала страшные глаза и так замерла, чтобы не закричать. Паша бухнул сдуру ей сразу, что мы с ним не верим, будто парни просто замерзли. Да еще Татьяны нет уже несколько дней, как сегодня узнали. На работу не выходит…

Паша все болтал, строя из себя мужика, я же думал недобро: «Дали слово подростку! Куда тебя несет?! Сейчас молчать надо, а не трещать, как сорока. Кому эта девочка еще разболтает? У кого защиты побежит искать?.. Впрочем, – немного успокоил себя, – она сама боится. Боится за отца. Боится, ее уличат в том, что была в мастерской в ночь накануне пожара. Вряд ли станет болтать».

Однако мысли девушки, я видел, повернули в опасное русло: