Андрей Троицкий - Знак шпиона

– Я не заговорю. На меня не подействует «сыворотка искренности». Я перенесу любую боль. Как видишь, у меня почти нет языка. Вместо него какие-то резаные кусочки во рту. Мясо, фарш. Но я ведь разговариваю с тобой. Хотя мне очень больно.

Колчин задумался.

– Слушай, у меня есть все полномочия. Могу предложить тебе один вариант, который устроит обе стороны. И тебя и нас.

– Интересно послушать.

– Мы вывезем тебя из Испании в Россию. Используем для этой цели частный самолет одно русского предпринимателя, который имеет здесь бизнес. Снабдим тебя документами. Конечно, в Москве тебе светит не санаторий с усиленным питанием, а тюрьма. Пару недель проведешь в госпитале. Там тебя заштопают. Потом, уже в изоляторе, тебя будет наблюдать врач. Ты получишь одиночную теплую камеру, все лекарства и щадящий режим. У тебя будет приличный адвокат.

– Туфта. Кидалово.

– Кроме того, ты регулярно будешь встречаться с бывшей женой и дочерью, – продолжил Колчин. – По крайней мере, раз в неделю. И сможешь получать передачи. Сделай встречный шаг. Дай показания. В письменной форме и устно. Как тебе предложение? Это лучше, чем умереть от болевого шока или гнить заживо в этом погребе.

Дьяков плюнул на пол кровью и засмеялся. Это был странный смех, похожий на простуженный собачий лай

– Я не верю в эту сказочку для ненормальных. Потому что знаком с методами вашей работы. И представляю себе те инструкции, что ты получил. Решение относительно меня уже принято в Москве.

– И что это за решение?

– Как только я дам показания, вы замочите меня. Изуродуете лицо, разобьете кости черепа. Уничтожите пальцы и кисти рук. Труп зальете бетоном в смотровой яме этого этот вот гаража или пропустите через промышленную мельницу. А, скорее всего, растворите мои останки в концентрате серной кислоты, через сутки спустите это дерьмо в канализацию. От человека один запах остается. Я знаю, как это делается.

– У тебя богатое воображение. Но больное.

Дьяков не слушал, он прополоскал рот и плюнул под ноги.

– Все правильно, – сказал он. – Я поступил бы точно так же на вашем месте. Все остальное, все твои обещания насчет свидания с дочерью, адвоката, врача и теплой камеры, – это художественный свист. Низкий треп, на который я не куплюсь. Я вам не нужен.

– Это не свист, и не треп – покачал головой Колчин.

– Я все уже решил, я выдержу любые пытки и сдохну со спокойным сердцем, – сказал Дьяков. – Потому что сильнее вас.

Колчин встал с верстака, принялся разгуливать вдоль стола.

– У меня есть кое-что для тебя, – сказал он. – Письмо дочери Гали. И её рисунок. Наш человек побывал в гостях у твоей бывшей жены. Сказал, что есть возможность передать тебе весточку. Галя написала папочке письмо.

Когда Колчин говорил, Дьяков набрал в рот воды с марганцовкой, но забыл её выплюнуть, проглотил.

– Вы сказали Гале, что я…

– Ни слова, – ответил Колчин. – Сообщили, что скоро вы с дочкой увидитесь в Москве. Вот и все.

– Покажи письмо.

– Сначала ты все расскажешь. Мы запишем показания, а вкусное на третье. Теперь веришь?

– Нет у вас никакого письма.

– Хорошо, давай по-другому. Как убедить тебя в том, что я веду честную игру, и что ты останешься жив? Пожалуй, дам тебе рисунок дочери. Прямо сейчас. Потом мы с тобой беседуем начистоту, пишем все на камеры и на бумагу. Затем ты получаешь письмо. Так годится?

– Давай рисунок.

– Минутку.

Колчин вышел из гаража в ружейную комнату. Здесь в металлическом шкафу хранились три помповых ружья, пять охотничьих ружей и карабинов, несколько пистолетов и патроны. Рядом со шкафом высокий открытый стеллаж, заставленная всякой ерундой, чучелами мелких птиц, запылившимися кубками, полученными на каких-то соревнованиях или купленных в магазине, упаковками с пластиковыми тарелочками, которые используют для упражнений в стендовой стрельбе. Колчин вытащил с нижней полки портфель, достал из него конверт. Вернувшись в гараж, положил на стол перед Дьяковым рисунок.

Веселый ежик тащит на своих колючках три гриба с красными шляпками. Голубое небо, в верхнем углу солнце, разбросавшее по сторонам желтые лучи. На обратной стороне картинки название рисунка «осень». Дьяков бережно расправил лист бумаги, долго смотрел на рисунок, старался справиться с собой, но не смог. Всхлипнул, провел ладонью по глазам.

– Я помню этот рисунок, – сказал Дьяков. – Галка показывала его ещё в Москве.

Колчин сел в плетеное кресло и отвернулся. Прошла пара минут, Дьяков взял себя в руки.