Николай Панов: Всадники ветра (Двойники)

Мак издал утвердительный звук. Конечно же, он улавливал их. Но критическое положение груды книг властно захватило и не отпускало его внимания. Странно, как может она висеть в таком положении и не свалиться на пол? И как, вообще, блуждает профессор в этих непроходимых бумажных чащах?

— Вы понимаете, товарищ, практическую ценность такого снаряда? Увеличивая и уменьшая изнутри силу взрывов, пассажиры ракеты могут регулировать ее скорость. Ракете дается не один первоначальный, а ряд перманентных толчков — следовательно, им не угрожает опасность быть раздавленным в момент отправления. Вот в общих чертах, что говорит об этом чистая наука. Мои же работы…

Мак сделал несколько заметок. Ему показалось, что медленно и незаметно, незаметней движения гренландских ледников, книги скользили вниз. Неудобно указать, но если рухнет такая махина…

— Мои работы, — профессор возбужденно встал, опираясь ладонями в стол, — мои работы переносят идею межпланетных сообщений из теории в жизнь! Я нашел способ немедленно же приступить к использованию таких ракет!

Подумайте, товарищ, открытием межпланетных путей мы мгновенно разрешим наши земные бедствия. Я сразу нахожу исход для наших политиков всех цветов! Для империалистов — завоевывать Луну, для социалистов — учреждать коммунистические колонии на каком-нибудь Марсе. Классовая борьба исчезнет сама собой! Теснота нашей планеты…

— Извиняюсь, профессор..!

Этого нужно было ожидать с самого начала! Как бы потеряв последнюю надежду удержаться, книги разом качнулись вбок и с треском рухнули на пол. За первой грудой поползла вторая, скользили несколько рукописных пачек… Неловкая попытка Мака уменьшить катастрофу только усилила ее размеры. Растрепанные, переплетенные и непереплетенные книги, тонкие рукописи, связки исписанных листков покрыли пол густым бумажным слоем.

Профессор вскочил из-за стола, сел на корточки, яростно поблескивая шлифовкой стекол, стал водворять книгу за книгой на тот же край перегруженного стола. Опустившись рядом, Мак старался класть их ближе к центру. Ликвидация события подходила к концу, когда одна странная мелочь разом нарушала созерцательное настроение Мака.

Поднимая одну из пачек, он увидел небольшую фотографию, наполовину высунувшуюся из ее серых недр. Он потянул. Бесцветные глаза, слегка приплюснутый нос и костлявое лицо в красноармейской форме глянули с темного лака картонного четырехугольника. Внизу карточки стояла неясная надпись.

Мак не успел прочесть даже первых букв. На его рукав резко легла бледная, испачканная чернилами кисть. Другая такая же ловко выхватила пачку из рук журналиста.

…другая такая же ловко выхватила пачку из рук журналиста.

Он оглянулся. Усталые, застекленные глаза профессора смотрели на него злобно и растерянно.

— Простите…

— Разрешите сообщить вам, товарищ, что я никому не позволяю рыться в моих бумагах! Это… это неэтично, наконец! Если каждый встречный, воспользовавшись случаем…

Мак вскочил на ноги.

— Честное слово, профессор, я и не собирался узнавать ваших тайн! — профессор слегка побледнел: — и я попросил бы вас выбирать выражения! Только потому, что здесь портрет человека, с которым мы только что говорили о вас…

Бледность профессора перешла в раздражительный румянец. Нагнувшись, он старательно отряхивал незапачканные колени.

— И так как этот человек говорил, что не знаком с вами…

— Он не солгал вам, товарищ! Я не знаком ни с одним из здешних жителей. Эта карточка, — профессор недоуменно держал ее лицевой стороной к себе, прикрыв нижнюю часть пальцем, — я не знаю, как она очутилась здесь. Может быть, Нина… Да, конечно, Нина! — совсем смутившись он вдруг резко швырнул всю пачку в ящик стола. — Ну, и как же: будем мы все-таки заканчивать нашу беседу?

Нина! По спине Мака, снова усевшегося возле стола, прошел легкий холодок и на сердце навалилась смутная тяжесть. — Неужели у нее есть какая-нибудь связь с Ивановым? Странно — он так плохо отозвался об ее отце… Да и когда они могли успеть… Спросить ее? Но на каком основании, по какому праву? После полуторачасового знакомства в вагоне… Мак решил временно не затрагивать этого неприятного вопроса. Потом, если их знакомство укрепится…

Жаркие объяснения профессора продолжались. Доказав огромные горизонты межпланетных сообщений, он дрожащими руками вынул из среднего ящика и расправил на столе сверток каких-то чертежей.