Ольга Покровская - Останься со мной!

Но в этот момент мотор катера, взревев в последний раз, затих, белый острый нос мягко ткнулся в бок пирса, и я отвлеклась, не успев сообразить, кого напомнил мне стоящий в отдалении мужчина.

– Нужно пришвартоваться, – негромко сказал мне Гюлар. – Я должен сойти на пирс и привязать катер к буну.

– Нет, – отрезала я. – Я сказала: не отходите от меня ни на шаг!

– Но в таком случае мы не сможем сойти с катера, – развел руками Фарух.

Черт, он прав!

Море было спокойно, но даже легкая рябь покачивала катер, заставляя его мягко биться бортом о край причала. И сойти с непривязанного катера, тем более сойти вдвоем одновременно, не представлялось возможным.

– Хорошо, – неохотно процедила я. – Привяжите его. Но не забывайте, что я держу вас под прицелом.

– Само собой, – замахал руками Гюлар. – О таком забудешь, как же!

Он подошел к борту катера, подхватил тяжелый моток каната и с силой забросил его на причал. А затем подобрался к краю и шагнул на пирс.

Я видела, как он наклонился к желтому с черным буну, обматывая канат вокруг него. Катер почти вплотную притянулся к пирсу, между его белым бортом и железобетонным краем оставалась лишь узкая полоска морской воды, в который вспыхивали и гасли солнечные блики…

Я двинулась вперед, намереваясь сойти на берег вслед за Гюларом.

Все дальнейшее заняло не больше секунды.

Фарух подцепил пальцами какой-то квадратный черный предмет, видимо, все это время лежавший позади буна, скрытый от меня его корпусом. Едва взглянув на него, я сообразила, что это такое: тизер, электрошокер, стреляющий специальными иглами, которые парализуют противника.

Но даже этой доли секунды оказалось слишком много!

Я не успела нажать на спуск собственного пистолета – Гюлар выстрелил в меня.

Иголки впились в мое тело, я невольно вскрикнула от мгновенно пронзившей его невыносимой боли. Электрические разряды, проходя через плоть, выкручивали мышцы, выворачивали наизнанку все внутренности. Я повалилась навзничь обратно на палубу катера, не в силах ничего предпринять, чувствуя только, как тело мое содрогается в беспомощных конвульсиях.

Наверное, я на несколько секунд потеряла сознание, потому что следующее, что я запомнила – это как на меня цепляют наручники и волокут куда-то. Незнакомые грубые руки, камуфляжные рукава, развевающиеся края арафаток, короткие гортанные восклицания…

Меня швырнули на какой-то ящик, металлический край больно врезался в кожу. Но я была даже рада тому, что меня выпустили – все тело еще надсадно болело, и руки охранников причиняли мучительную боль.

Я еще не полностью пришла в себя и наблюдала за происходящим отстраненно, не вполне осознавая, что именно со мной произошло. Все так же, через дымку, я увидела, как стоящий поодаль мужчина в костюме – тот, что показался мне знакомым – шагнул вперед.

Он чуть обернулся ко мне – и я узнала это простоватое улыбчивое лицо, курносый нос, белозубую улыбку, седоватые волосы, пышным чубом нависающие надо лбом, как на фотографиях Кеннеди.

Консул Саенко.

Бесхитростный, по-наивному грубоватый дамский угодник. Вот, значит, кто…

Он сделал шаг вперед и произнес:

– Приветствую вас, господин эмир.

Я сжала зубы и, превозмогая боль, попыталась повернуть голову, чтобы разглядеть того, к кому он обращался.

Но не увидела никого, кроме Фаруха Гюлара.

Только он был совсем не похож на самого себя.

Все смешное, нелепое, комичное, что было в его образе, вдруг куда-то ушло: он стоял очень прямо, и в выражении его лица, в каждом движении чувствовались жестокость и власть.

Я не успела еще осознать, что это означает, как Саенко шагнул к нему еще ближе, почтительно склонил голову и, не поднимая глаз, снова произнес:

– Господин эмир.

Дурнота постепенно отступала, и способность контролировать свое тело возвращалась ко мне.

А вместе с тем прояснялось и сознание.

Полулежа на металлическом ящике, я наблюдала за происходящим – и словно детали сложного пазла складывались у меня в голове, образуя законченную картину…

Я слышала, как в отдалении Саенко беседовал с Гюларом. Или его теперь следовало называть эмиром?

До меня доносились отдельные обрывки фраз: «деньги переведены на счет», «операция проведена так, что проследить, откуда пришли средства, было невозможно», «Ромашов устранен», «БУК доставлен».

Затем позади раздалось ворчание мотора и к причалу подползло темно-зеленое приземистое «чудовище» – огневая установка. В верхней ее части можно было рассмотреть очертания остроконечных ракет.