Андрей Молчанов - Взорвать Манхэттен

Судя по всему, у этой дамы большое будущее. Сейчас меня выручает лишь ее снисходительность ко мне, как к близкому человеку, но что будет завтра? Завтра, впрочем, будет отель с широкой постелью. Как ни смешно, но это способно повлиять на ее сговорчивость. Поэтому на постели мне придется потрудиться с перспективой заработать большие деньги.

– И вот еще что, – говорит она, испытующе на меня глядя. – Пратт умудрился вляпаться в нелепую историю. С ним подписали сфальсифицированный контракт в России.

Я, морща лоб, изображаю недоумение.

Следует рассказ, известный мне во всех подробностях. Мои реакции, я чувствую это кожей, тщательно отслеживаются.

– Ну и что? – в итоге говорю я. – Пратт решил в очередной раз зайти мне с тыла, но нарвался на мошенников.

– Если я узнаю, что за этим стоял ты… – задушевным голосом предупреждает она.

Я принимаю оскорбленный вид, и она сразу же поправляется:

– Извини, но моя служба безопасности думает именно в таком направлении.

Ах, у нее ведь теперь личная служба безопасности. Я невольно усмехаюсь.

– Все произошло на территории твоих интересов, – продолжает она. – Согласись, ты мог бы устроить подобное. И я тебе легко бы это простила. Но – вчера. А сегодня уже не Пратт, а я потеряла собственные деньги.

– Готов помочь тебе, – отзываюсь я. – У меня действительно есть связи в России. Могу, кстати, дать тебе хороших специалистов, действительно соображающих в вопросах безопасности.

– Это я решу сама… А что касается контракта, не успокоюсь, пока не выясню истины.

Данные фразы переводятся так: твоя агентура в рядах моих сотрудников мне не нужна, а за украденные деньги кому-то придется крепко ответить.

Настрой у нее боевой. И я прикидываю, что, коли ищейки выйдут на моего русского друга, осуществившего операцию, возможен скандал. Но и при самом неблагоприятном развитии расследования мне ничего не грозит. В конце концов, выставлю ей встречный счет за возведение ее на нынешний престол. И утешу ее обиды привычным образом.

– Я понимаю, насколько я тебе обязана, – со значением заявляет она, будто читая мои мысли. – И думаю, что те уступки, на которые иду сегодня в переговорах с тобой, компенсируют мои долги.

– Ты хочешь легко отделаться, – с милой улыбкой отзываюсь я.

– А что говорить про тебя? – лучится нежностью ее взор. – Кстати, где твой пес Ричард?

– Представь себе, – исчез, – сокрушаюсь я. – Вместе с семьей, сняв деньги со всех своих счетов. Ломаем головы.

– Он участвовал в этой афере, – сообщает она. – Он переметнулся к Пратту, но…

– Ах, вот в чем дело!

– Да, в этом и вся странность… И, не скрою, твое алиби.

– А может, он работал вместе с мошенниками? – предполагаю я.

– Или они его тонко использовали, – прозорливо отзывается Алиса.

Я восхищенно качаю головой, будто удивляясь замысловатостям жизненных несообразностей. Затем, прощаясь, целую ее ароматную ручку. А после, не удерживаясь, лезу к ней под юбку, проводя ладонью по ее естеству, запакованному в атласные трусики. Я превосходно знаю, что таится за ними.

– Ну, потерпи, потерпи, – отстраняет меня она.

Мои фантазии летят вскачь, и я не могу назвать их целомудренными, хотя греховность нашей с Алисой близости оправдывает одно: бесспорный и благостный итог, – божественный цветок, ребенок. Краткое и истинное воплощение души, кому с каждым последующим мгновением суждено покрываться коростой бренного бытия.

– В принципе меня бы устроило пятьдесят процентов потерянного, – роняет она, уже направляясь к двери.

– Опять намеки? – недовольным голосом спрашиваю я.

– Я в том смысле, если твои люди соблаговолят мне помочь, – звучит двусмысленный ответ, и дверь закрывается.

С Праттом мне все-таки было попроще. А эта шкатулка полна неведомых сюрпризов. И от них никуда не деться.

Мне звонит Кнопп. С вопросом, что делать с русским паркетчиком, таким же бандитом, как и его дружки, славно, впрочем, прислуживающим мне. Паркетчик, оказывается, в очередной раз обманул нас, сказав неправду о якобы уничтоженном диске, но теперь одумался и признался в его утрате по оплошности. Теперь же этот отщепенец рвется в состав моей зондер-команды. По сути, он лезет в лифт, лишенный тормозов и обязанный рухнуть в бездну. По-моему, у этих русских нет ни малейшего чувства самосохранения. С другой стороны, на какой-то период времени он способен продлить свое физическое существование подобного рода инициативой.