Иван Цацулин: Опасные тропы

– Я сейчас позову сюда пограничников, – злорадно крикнул хозяин.

Гость передернул плечами.

– И тогда сразу же превратишься из Аракеляна в Гаспаряна, – спокойно заметил он. – Тогда тебе конец, а я только разведу руками и обвиню тебя в провокации с целью завоевать себе авторитет. Все это вместе может стоить тебе жизни, Черный голубь.

Гаспарян был удивлен и растерян.

– Кто вы и кто прислал вас ко мне? – пугливо спросил он.

– Излишний вопрос, – холодно возразил приезжий. – Я действительно инспектор Водхоза из Еревана Христофоров. Мне необходимо уйти за кордон, и ты должен помочь мне в этом.

– Нет, – Гаспарян в бешенстве сжал кулаки. – Я не хочу иметь с вами ничего общего. Уходите от меня сейчас же, я не стану выдавать вас, но и помогать вам не желаю, я советский человек, я не тот, каким был там… за границей.

– Вот что, советский гражданин, – насмешливо заговорил Христофоров, – мне нравится твое мужество. Но ты не забывай армянскую поговорку: «Собаки ссорятся – прохожему повезло». В данном случае «прохожими» могут оказаться чекисты. Понял? Давай-ка не будем ссориться. Слушай внимательно… Акклиматизироваться тебе тут не удается, так зачем маяться? Ты уйдешь со мной туда, а за помощь мне тебе будет уплачено долларами… Много долларов, Черный голубь. Договорились?

– Нет, я уже сказал, уходите из моего дома!

– Сколько ты хочешь? Назови сумму сам, – спокойно предложил гость. – И запомни, если я действительно уйду отсюда ни с чем, ты погиб.

– Убирайтесь вон! – сказал хозяин, зло стиснув зубы. – За мое прошлое я отвечу, дадут по заслугам – отсижу, зато потом всю жизнь буду честно и спокойно работать. Гурген Гаспарян во мне умер.

– Можно и так… Не хочешь идти со мной – оставайся… Вот деньги в советской валюте, возьми. Можешь не считать – тут много, очень много. И живи, как знаешь, я мешать не буду.

– Да уберешься ты наконец отсюда! – взревел Гаспарян. – Я могу убить тебя, негодяй. – Он подскочил к Христофорову и встряхнул его за плечи.

– Ты стал неосторожен, Черный голубь, – хладнокровно сказал тот. – Разве так можно? Если бы я в тебе не нуждался, ты уже был бы на том свете. Ты же знаешь, как это делается, сам прежде стрелял без промаха, не вынимая пистолета из кармана. Ай-яй… Ну как хочешь… Я хотел с тобой по-хорошему – не получилось, придется иначе.

– Не запугивайте – я отвечу за мое проклятое прошлое, а сейчас уходите, не вводите меня в искушение расправиться с вами. Я сейчас же пойду в райотдел КГБ и все расскажу о себе, тогда вам не придется больше шантажировать меня.

Приезжий встал, потянулся, сказал спокойно:

– Ладно обойдусь без тебя, ты способен рассердить святого. Разреши выпить на дорогу стаканчик…

– Вы глумитесь надо мной!

– Зря шумишь, Гаспарян-Аракелян, я ухожу. Но помни – как только за мной закроется эта дверь, тебе уже не удастся бежать за кордон – ни завтра, ни послезавтра, никогда… В этом я могу поклясться.

– А я не собираюсь бежать.

– Тогда тебя арестуют через несколько часов, и арестуют, конечно, не только за преступления в далеком прошлом.

– Больше за мной ничего нет. Убирайтесь!

– Не спеши, Гаспарян. Тебя арестуют и осудят на смерть за зверское убийство, которое ты совершил не в Америке, а здесь, на территории Советского Союза, и совсем недавно.

– Что? – взревел Гаспарян. – Кто вам сказал такую чушь?

– Патрик Смит. Он велел мне в случае необходимости напомнить тебе об этом мокром деле.

– Патрик Смит лжет!

– Нет, – покачал головой Христофоров. – Вот, смотри… – он выхватил из бокового кармана фотоснимки и бросил их на стол. – Разве это не ты набросился на свою жертву? Схватил его за горло, затем… Ты мастерски расправился с ним… Вся эта история заснята, как в кино.

Гаспарян перебирал снимки, шептал в изумлении и страхе:

– Но… там же никого не было. И ночь.

– Не мели вздора, – презрительно произнес Христофоров, – Патрик Смит заранее побеспокоился о том, чтобы был свидетель твоего преступления, с помощью инфракрасных лучей он добился отличных результатов. Как на киноленте! Так-то, Гаспарян, как говорят в Чикаго, «не аукай, пока не вышел из лесу». И теперь Патрик Смит взял тебя за горло, – в голосе Христофорова послышалось притворное участие. – О, я хорошо знаю Смита, у него железная хватка.

– На этот раз он сел в лужу, Патрик Смит, – гневно сказал Аракелян. – Я действительно разделался с тем прохвостом, но за него меня казнить не станут.