Алексей Наст - Кровавый пасьянс

Сергей извлек из бардачка бюджетную модель скромного смартфона.

— Сейчас пожрем у меня, а потом поедем к братьям Акашиным.

— Кто такие?

— Бандиты. Представлю им тебя. Тыр-пыр, пацаны, надо поймать шпиона, то-се, обороноспособность государства…

— И что?

— Ничего. Слух о тебе пойдет. Корейцы на тебя сами выйдут.

— А чем они заведуют, эти Акашины?

— Менты тебе более точно могут поведать. Что ты детские вопросы задаешь? Бандиты деньжищи гребут…

— Понятно.

— Слушай, а правда, у мэра Сергеевска хрен всего шесть сантиметров? Что у вас в Москве по этому поводу говорят?

Сергей усмехнулся. Содержание знаменитой записки стало достоянием российского народа — неизвестно как, но московские средства массовой информации получили текст, и многие, падкие на дешевые сенсации, выпустили пространные статьи о политическом кризисе на Дальнем Востоке, приводя семейную драму горе-мэра Сергеевска в качестве доказательства.

— Опять же, непонятно, шесть сантиметров — это в спокойном состоянии или уже в стоячем, — управляя машиной, рассуждал Арахов с серьезным видом. Он повернул к Сергею хитрую физиономию. — Как думаешь?

— Не знаю.

— Да, такому мэром уже не быть. Ну, сам посуди, кому приятно — живешь в городе, а у мэра прыщик… Несерьезно. О, приехали.

«Приора» завернула к панельной девятиэтажке.

— Живу я посередине — на пятом этаже. Пойдем пешком.

Сергей, задрав голову, посмотрел на балконы пятого этажа. На одном из них, заполненном всякой дрянью, болтались на веревке звездно-полосатые трусы огромного размера. Ухмыльнувшись, Сергей поправил шапочку.

— А что пешком? Лифты не работают?

— Лифт работает. — Арахов пиликнул сигнализацией, отойдя на пару шагов от машины, попиликал еще, успокоился. — Вдруг свет отключат? Застрянем. А я жутко боюсь в темном лифте сидеть. Один раз было со мной такое приключение, теперь хожу пешком.

— Понятно.

Стали неспешно подниматься наверх. Стены были исписаны ругательствами и похабными стишками, кое-где попадались «фрески».

— Чё так похабно в подъезде? — спросил Сергей. Видеть такое ему было непривычно: в Москве следили за состоянием подъездов.

— Очередь на капремонт большая.

— Сами бы скинулись.

— Блин, тебе мэром работать. Мы и так бешеные коммунальные платежи платим! Еще и скидываться дополнительно. Мне эти надписи и рисунки не мешают. И вообще знаешь сколько этим картинкам лет? Они уже как культурное наследие! Может, это мое поколение пи сало и рисовало, когда детьми были! Сейчас молодежь не такая. Они все в Интернете, все за компьютерами, все в мобильники уткнувшиеся. А мы тусовались в подъездах, ну и писали всякое. Энергии много было. Надо было сказать миру свое. Во, видишь, надпись: «Даша — б». Кто такая Даша? Почему она б? А она, может, живет на верхнем этаже, и ходит каждый день мимо, и молодость вспоминает…

— Тоже лифтов боится? — хмыкнул Сергей.

— Почему?

— Ты говоришь: ходит. С верхнего этажа удобнее на лифте спуститься.

— А она ходит, когда ностальгирует. Муж достанет своей нудностью, она сюда идет, нервы успокоить.

— Чё, правда? Знаешь ее?

— Кого?

— Дашу б.

— Какую Дашу? Я тебе гипотетически сказал, а ты давай к словам цепляться! О! — кивнув на один из рисунков из «Камасутры», Арахов спросил: — Баб дерешь в командировках?

— Это моя первая командировка из Москвы.

— Ясно. А я думал, ты правда суперагент, Крым и рым прошел, эдакий бэтмен и супер-бой.

— В Крыму не был.

— Ха-ха. Это присказка такая. Поговорка. Понимаешь? Поговорка — знаешь, что такое?

Сергей усмехнулся, дернул головой — достался ему в напарники балабол.

— А я деру. Приезжаю в город — и первым делом к бабам. Батон у меня неутомимый. Везде баб драл — в Хабаровске, в Находке, в Благовещенске. Даже в Еврейской автономной области. Знаешь там кого драл? Еврейку? Не. — Арахов, веселясь, ждал реакции Сергея. — Ха-ха. Кореянку. Маленькую такую, совсем малюсенькую.

— Несовершеннолетнюю?

— Трудно ты воспринимаешь русскую речь. Маленькая, значит, росток у нее вот такой — метр сорок. Представляешь, пихаю ей в рот — мой батон ей не влезает. Пасть у нее маленькая… Намаялся я с ней.

Поднялись на площадку пятого этажа. Арахов направился к обитой деревянными дощечками двери, единственной такой старой на площадке — остальные были новые стальные, коричневого цвета, стал скрупулезно отмыкать четыре замка.

— Здесь я живу. Сейчас пожрем.

— Не беспокойся, я не очень голоден. — Сергей старался быть в рамках приличия, хотя уже понял: Арахов мужик простой, с ним чем естественнее себя будешь вести, тем лучше.