Ник Картер - Серия Киллмастер автора Сола Верника [ЛП]

Было нелегко добраться от подоконника до карниза крыши, но как только я это сделал, у меня не было проблем с поднятием на крышу.

Присев на корточки у основания дымохода, рядом с которым я спрятал своего воздушного змея и остальное оборудование, я смотрел, как рассвет поднимается в дальний конец долины.

В 8:30 резкие, медные звуки горна наполнили воздух, и люди начали выливаться из особняка и его крыльев на широкое пространство подстриженной лужайки. Их, должно быть, было сотня — все в колониальных костюмах и с кремневыми ружьями. Они построились в строю.

А затем, в 8:45, я стал свидетелем самого ужасного зрелища, которое вы когда-либо видели. Из-за угла дальнего крыла на скачущем белом жеребце ростом в шестнадцать с половиной ладоней, одетый в полную экипировку генерала войны за независимость, появился Александр Брэдфорд! С мечом в правой руке, поводья в левой, он шагал вперед, беспокойно подпрыгивая в седле.

Я подошел к краю парапета крыши. Со своей позиции я наблюдал за сценой внизу. Офицеры выкрикивали приказы, люди выстраивались в свои ряды, и Брэдфорд пытался контролировать жеребца, чтобы он прошел мимо наблюдаемых войск.

Брэдфорд был не так уж хорош наездником. Что еще хуже, в то время как жеребец выглядел впечатляюще, он не был полностью объезжен. И сверкающая сталь меча, которым размахивал Брэдфорд, отвлекала животное, делая его еще более нервным. Длинные военные шпоры на высоких сапогах Брэдфорда ему не помогали. У «генерала» не было твердого сиденья, и его шпоры врезались жеребцу в бока, так что он встал на дыбы и в испуге вскидывал голову. Брэдфорд злился.

И тогда я узнал, что он у меня на прицеле.

Я достал матчевую винтовку Feinwerkbau 300, зарядил в нее крошечную дробь калибра.177, взвел курок и прицелился. Я совместил мушку-глобус с микроцелевым прицелом. Моей целью была левая задняя часть жеребца. Учитывая большой угол, я нажал на курок.

Я знал, что, должно быть, это были лишь самые слабые хлопки. Никто не мог его услышать на расстоянии более десяти футов.

Но эта гранула ужалила прочную шкуру жеребца, как укус гигантской пчелы. Лошадь вскрикнула и встала на дыбы, едва не сбив Брэдфорда со спины. Брэдфорд выронил поводья и саблю и отчаянно схватился за шею жеребца, держась за него так крепко, как только мог. Даже на три этажа я слышал, как он громко кричит на лошадь

Я перезарядил и снова выстрелил.

Жеребец убежал.

Брэдфорд ничего не мог сделать, кроме как держаться.

Снова и снова я перезаряжал дробовик и стрелял, каждый выстрел становился все труднее. Но я ударял жеребца достаточно часто, чтобы направить его в нужном мне направлении.

Мой последний выстрел был с невероятно большого расстояния для пневматического ружья, но это было все, что мне было нужно. Жеребец теперь несся полным, диким, охваченным паникой галопом по траве, пытаясь избежать жгучей боли в бедрах.

Когда такая лошадь рвется вперед, она буквально сходит с ума. Он убежит со скалы; он на полном ходу врезется в самую тяжелую кисть. В этом случае всадник на спине ассоциировался с болью в задних конечностях.

В полный рост, с бешено развевающимися гривой и хвостом, большой жеребец безумно скакал к внутренней проволочной сетке. Брэдфорд увидел, что приближается, и начал ругаться. Но он был беспомощен, вообще не мог управлять животным.

А потом был момент удара, когда около 1800 фунтов конины врезалось в электрифицированный проволочный забор! Ужасный пронзительный крик большого животного резко оборвался. Сверкнула ослепительная вспышка, как будто в них обоих ударила молния. Они упали вместе, Брэдфорд и жеребец, искры летали вокруг них, сжигая лошадь, всадника и даже сталь сетки забора.

Мужчины разбили шеренги, беспорядочно бегая по территории, ни один из них не осмеливался приблизиться к обгоревшему телу Брэдфорда, которое все еще подпрыгивало и дергалось от проходящего через него высокого напряжения.

В 8:55 у кого-то хватило ума щелкнуть главным выключателем, выключив электричество. Труп Брэдфорда лежал неподвижно. Огромный жеребец частично прикрывал его тело.

Даже на моем расстоянии — почти 200 ярдов и трех этажей — я чувствовал запах опаленной лошади и человеческой плоти, поднимающейся вверх в мягком утреннем горном воздухе.

Я положил дробовик и отошел от края крыши.

Моя работа была сделана.

"И как ты ушел?" — спросил меня Хоук, всматриваясь в отвратительный дым своей дешевой сигары.