Сергей Бакшеев - Дирижер

Перед следующей песней Санат убавил на усилителе громкость гитар, отключил микрофон осипшему Борису, подключил свой, а Смирному за ударными приказал не скакать впереди паровоза. Изрядно выпивший Коваль не возражал. Он знал, что в ответственный момент Дирижер исправит ситуацию.

Пальцы Саната пробежались по клавишам, чистые ноты разлетелись по залу. Дирижер наклонился к микрофону и начал исполнять песню Пугачевой «Маэстро». Он играл основную партию, сознательно заглушая коллег, и когда пропел: «Пусть мы далеки, как «да» и «нет», и рампы свет нас разлучает, но у нас одна, да-да, одна святая к музыке любовь», поймал одобрительный взгляд Лии.

Допеть ему не дали. Из-за стола поднялся Беридзе и по-хозяйски постучал вилкой по бокалу. Гости смолкли. Санат прервал песню.

Отар Гурамович взял слово:

— Я напомню тем, кто позабыл. Моя дорогая любимая дочь Лия с детства побеждала в музыкальных конкурсах. Не по блату, как некоторые думают, а потому что талантлива и трудолюбива. Да-да! Я пальцем не шевельнул, а она приносила домой грамоты и призы! А потом, вдруг, Лия выросла. Я не хотел, чтобы она уезжала из дома, но дочь у меня с характером, моим характером! — с нажимом завершил тираду Беридзе, и гости понимающе загудели.

Отар Гурамович поднял указательный палец и потряс рукой:

— Наша умница Лия сама, без моей помощи, поступила в Московскую консерваторию и в этом году ее успешно закончила. Кто-нибудь из вас учился в консерватории?

Беридзе обвел взглядом присутствующих, включая музыкантов. Все отрицательно покачали головой или скромно потупили взоры. Бог усмехнулся и продолжил:

— А моя девочка смогла! Потому что она не кто-нибудь, а Лия Беридзе!

Раздались аплодисменты. Беридзе выждал минуту и остановил шум растопыренной ладонью.

— Я знаю мечту своей дочери, и готов ее сейчас исполнить.

Он кивнул племянникам, те достали что-то из большой сумки. Собравшиеся увидели футляр для скрипки. Отар Гурамович поднял его над головой:

— Это самая новая, самая лучшая электроскрипка «Ямаха». Японская. Трудно было ее достать, но для любимой дочери нет ничего невозможного. Инструмент твой, Лия.

Девушка вскочила из-за стола, ее глаза сияли от счастья. Она приняла подарок, уложила поверх горы нераспакованных коробок и тут же достала необычный инструмент из футляра. Ее улыбка стала шире. У скрипки не было привычного деревянного корпуса, по форме она напоминала скрипичный ключ, сделанный из яркого пластика и металла. Инструмент был полностью укомплектован, имелся мостик на плечо и подбородник.

Лия насладилась видом электроскрипки, положила ее на плечо, прижалась щекой, ласково погладила изгибы корпуса.

— А меня? — картинно надул губы довольный собой отец.

Лия порхнула к папе, чмокнула его в щеку. Предусмотрительная мама протянула дочери смычок. Лия подпрыгнула от радости и попросила:

— Хочу попробовать инструмент. Сейчас!

Портновский среагировал первым:

— Разумеется. Не вопрос! У нас отличная аппаратура, ребята подключат.

Лия робко взошла на сцену. Санат никогда не видел электроскрипку, но быстро сообразил, что требуется. Он вынул штекер из бас-гитары и подключил скрипку к усилителю. Лия подергала струны, настроила инструмент и провела смычком.

— Что будем играть? — снисходительно спросил Коваль.

За окнами ресторана сверкнула молния, прокатились раскаты грома. Новая вспышка отразилась в черных глазах девушки. Она положила инструмент на плечо и объявила:

— Вивальди. Времена года. Летняя гроза.

Коваль смутился. Шаманов не помнил такого названия, но был уверен, что узнает мелодию с первых тактов, если хоть раз ее слышал. Он кивнул девушке, и та заиграла.

Первые тревожные ноты заставили гостей взглянуть на буйство стихии за окнами. Последующие звуки прорезали зал, как вспышки молнии. Темп нарастал, пронзительное звучание скрипки кололо собравшихся такими нервными импульсами, которые не причиняли боль, а дарили томительное наслаждение. Лия полностью отдалась музыке и играла с неистовой энергией, словно сама была подключена к электротоку.

Мелодия ожила в памяти Саната. Он стал подыгрывать, добавляя сочности электронной музыке, но не подавляя скрипку. Лия скользила по нервным импульсам мелодии подобно молнии, а он наполнял звучание наэлектризованным воздухом.

Оттесненный со сцены басист первым сложил гитару и направился в гримерную. За ним потянулись остальные музыканты. Ресторанный опыт не годился для классической музыки. На сцене остались только Лия и Санат. Пара играла виртуозно и вдохновенно. Они словно убрали стены ресторана и аккомпанировали бушующей природе. Гости позабыли о трапезе, глядели на неистовую девушку в красном платье, а видели летнюю грозу и чувствовали освежающий воздух.