Леонид Млечин - Кристина + Сергей = смерть. Любовь под присмотром КГБ

Огорченный Черненко собрался с силами и навестил в больничной палате Устинова. Сказал, задыхаясь:

— Тебя на третьем этаже положили, а я на четвертом обосновался. Соседи.

Константин Устинович огорченно смотрел на министра обороны:

— Что же ты так расхворался?

Дмитрий Федорович, лежа на больничной койке, утешал генсека:

— Держись, Костя! Ну, ты давай, не поддавайся. Ничего, все пройдет, все нормально. Твоя болезнь обязательно отступит. Нам не пристало сдаваться…

— Ты-то как сам? — с тревогой поинтересовался Черненко.

— Я пробуду здесь дня три-четыре, — уверенно сказал Устинов, — оклемаюсь — и на службу. Хватит тут лежать. Работы невпроворот, дел уйма.

Юрий Куприянов оставался действующим офицером комитета государственной безопасности, поэтому хоронили подполковника, как положено, с воинскими почестями.

Сергей Глазов приехал на кладбище, потому что он знал Куприянова с юности. И не мог поверить, что тот — предатель. Но у Игнатенко не было на сей счет сомнений. Генерал пребывал в бешенстве. Умер не только Куприянов, но и Пшеничный, который должен был назвать имена. Задуманная генералом Игнатенко операция рушилась.

А еще он твердо был уверен, что у Куприянова были влиятельные покровители, которые участвовали в наркотрафике. Но как теперь узнать их имена?

К Громыко пришел начальник кремлевской медицины академик Чазов.

Андрей Андреевич озабоченно спросил:

— Что приключилось с Дмитрием Федоровичем?

Чазов объяснил:

— Министр участвовал в совместных военных учениях стран Варшавского договора на территории Чехословакии. После маневров делегация задержалась, чтобы принять участие в праздновании сороковой годовщины Словацкого национального восстания. Гостей повезли в горы, прием устроили на открытой террасе. А погода плохая… Устинов сильно простудился. Возможно, заразился от кого-то вирусной инфекцией, которую вначале приняли за обычный грипп. Он чувствовал недомогание, но молчал. Упустили время.

— Но вы его поставите на ноги? — спросил Громыко.

— Пока что лечение не дает эффекта, — мрачно признался Чазов.

Членов политбюро информировал академик Чазов, он пришел в черном костюме:

— Несмотря на проводимую терапию, у Дмитрия Федоровича шел инфекционный процесс вирусного происхождения. Начала увеличиваться аневризма аорты, что грозило разрывом сосуда и мгновенной смертью. Пришлось оперировать. Операция протекала тяжело из-за массированного кровотечения. Обычное переливание крови не помогало, прибегли к прямому переливанию. Подошла кровь присутствовавшего в операционной анестезиолога, его сразу положили на стол… Но, несмотря на усилия медицины, Устинов погиб от нарастающей интоксикации.

Чазов развел руками и сел.

Черненко с горечью произнес:

— Дмитрий Федорович, я от тебя этого не ожидал.

После заседания политбюро Чазов подошел к Громыко, сказал вполголоса:

— Для Константина Устиновича это удар сильнее, чем смерть Брежнева. Пока веселый и заводной Устинов был рядом, Константин Устинович еще бодрился. Потеряв надежного соратника, он, я смотрю, совсем сник.

Чазов со значением посмотрел на Громыко.

— Я обязан обратить ваше внимание как одного из руководителей партии и государства на состояние Константина Устиновича. Надо смотреть правде в глаза. Ситуация ухудшается с каждым днем.

Громыко проводил совещание.

Первый заместитель министра Логинов доложил:

— Секретарь ЦК товарищ Горбачев, как известно, находился в Англии. Мы придавали его поездке большое значение. В Лондоне он встретился с премьер-министром Маргарет Тэтчер. Но, получив известие о смерти товарища Устинова, Михаил Сергеевич Горбачев прервал поездку и вернулся домой.

Пронзительно зазвонил аппарат спецкоммутатора.

— С вами будет говорить Константин Устинович Черненко.

Министр попросил всех выйти.

Константин Устинович грустным голосом сказал:

— Андрей Андреевич, чувствую себя плохо. Вот и думаю, не следует ли мне самому подать в отставку. Советуюсь с тобой…

Осторожный и опытный Громыко не хотел рисковать:

— Не будет ли это форсированием событий, не отвечающим объективному положению? Ведь, насколько я знаю, врачи не настроены так пессимистично.