Юрий Авдеенко - Сколько зим…

- Эйфелева башня, - поясняет Бокалов.

- А ты откуда знаешь? - удивляется Варвара.

- Граф все знает, - авторитетно заявляет Левка Сивый.

- А запах! Настоящая роза! - восхищается Варвара. - Вот понюхайте.

Граф вдыхает аромат парижских духов. Спрашивает:

- Чем все кончилось?

- Ах! Чего ради французских духов не сделаешь! - призналась Варвара. - Да и Полина Абрамовна поддержала. Говорит, не расстраивайся, Варечка, педикюр - это тоже работа.

- Выпьем за педикюр! - предложил Граф.

- И за любовь тоже, - сказал Левка.

- Нет! За работу и педикюр. За француза и торгсин, что в переводе на русский язык означает торговлю с иностранцами.

- А не взять ли нам торгсин? - предложил Левка, морщась от лимона.

- При такой охране… Нереально, - ответил Граф.

- Можно продумать…

- Нереально.

Варвара поддержала Графа:

- Не зарься на государственный карман, Лева. Разве ты больше не любишь меня?

- Люблю, - сказал Лева.

- И я тебя люблю… Мальчики, - Варвара понизила голос до шепота,- есть одна квартира на примете. Про-валиться мне на этом месте, если вы не поимеете там вшей.

- Что в переводе на русский язык означает золото, - весело заметил Левка.

Варвара встала и, не ожидая ответа, подошла к патефону. Стала крутить ручку.

- Нужно обмозговать. И все взвесить, - осторожно сказал Граф, которому Каиров строго-настрого запретил принимать поспешные решения.

- Что за квартира? - спросил Сивый.

Варвара поманила ребят пальцем к окну. Выключила свет и раздвинула штору. Напротив, в густом вечернем сумраке, висели окна пятиэтажного дома.

- Считайте. Четвертый этаж, шестое окно с того края. Темное. Там никогда не горит свет… Хозяйка квартиры интеллигентная старушенция. Я еще девчонкой запомнила ее. У нее был муж. И двое сыновей. Все белые офицеры. Муж, кажется, погиб, когда красные входили в город. А сыновья бежали с Кутеповым… Я второй год наблюдаю за ней. Головой ручаюсь, есть у нее золотишко. А может, и не только золотишко. И мне представляется, что она не посмеет заявить в милицию.

Комната, в которой происходил разговор, была достаточно большой, но загромождена мебелью, высокой, темной, с резным орнаментом по дубу. Стол расплющился в центре на толстых, как тумбы, ножках. Полукресла, обшитые красным плюшем, стояли вдоль стола и справа и слева от двери, скрытой желто-золотистой портьерой.

Вместе со старой матерью Варвара занимала комнату, просторную прихожую и кухню. И хотя это нельзя было называть отдельной квартирой - туалет находился на другой стороне лестничной площадки, - все равно жилье очень устраивало Варвару и ее мать. Здесь не было любопытных соседок, споров и склок на кухне…

Эта удобная комната осталась им в наследство от деда, известного в прошлом ювелира. Когда-то дед имел свою мастерскую с громадной розовой вывеской на Садовой улице и трех помощников. С оборотом в несколько сот тысяч. Его клиентами были жены самых богатых и уважаемых людей в городе. Дворники и мелкие ремесленники кланялись ему в пояс.

В июле 1903 года прибыла на гастроли в город группа артистов из Екатеринодара. Приехала деньжонок подзаработать, в море покупаться. Выступали артисты в лет-нем театре на голубой эстраде, сделанной в форме раковины. И была там среди прочих примадонн, одна такая, цыганистая. Роза Примак. Молодая, лет девятнадцати. Песни душевно исполняла. И особенно «Очи черные». Бывало, заведет:

Как аплодировали, как на «бис» вызывали! Что там цветы - лавочники кошельки бросали…

Люди говорят: седина в голову, а бес в ребро. Влюбился ювелир в певичку. Стыдно признаться, светлячков с нею ночью в парке ловил, со скамейки прыгал, будто дочери его не двадцать лет было, а только двадцать месяцев.

За один сезон Роза разорила деда. И плаксивой осенью убыла в Екатеринодар вместе с труппой. А дед, лишившись сразу всего - мастерской, честного имени, - снял вот эту комнату с широкой прихожей.

Он много пил. Напившись, буйствовал. На какие средства жил, никто не знал. Полиция подозревала его в связях с контрабандистами. Вполне возможно, что филеры не ошибались. Знания деда по части золота и драгоценностей могли пригодиться молодым и ловким контрабандистам.

Осенью восемнадцатого года деда зарезанного нашли на камнях в ближайшей гавани. Что занесло его на эти громадные бетонные глыбы, в беспорядке лежавшие друг на друге, куда лишь иногда наведывались любители рыболовы, остается загадкой. Известно совершенно достоверно: дед никогда рыбалкой не увлекался. И все местные «мокрушники» были его друзьями.