Евгений Коршунов - Операция «Хамелеон» [трилогия]

Он похлопал по фотокамере, в которую Петр ввинчивал телеобъектив.

— Для твоей пушки, парень, тоже сегодня найдется работенка. Плачу по десять долларов за каждый снимок для моего семейного альбома.

— Шесть ноль‑ноль, — торжественно произнес Штангер. — Сейчас Жан‑Люк начнет атаку…

Тишину по‑прежнему нарушал лишь слабый шум бегущей впереди воды да постукивание редких дождевых капель по листьям. Воображение рисовало Петру происходящее впереди. Солдаты Армана, мокрые, грязные после переправы, залегли в густой, почти в рост человека траве. Командосы Жан‑Люка, обойдя холм справа, снимают бесшумно часовых, крадутся к бункерам, в которых установлены тяжелые пулеметы, врываются в них… Короткая схватка без единого выстрела, лишь стоны умирающих, не успевших даже проснуться молодых парней… Но кто‑то успел схватить оружие… Выстрел! Затем другой, третий, и с первыми проблесками рассвета федералы перед своими окопами вдруг увидят цепи яростных, возбужденных алкоголем солдат Армана: Петр слышал, как вчера было решено выдать им по миске «иллисит джина» — самогонки из пальмового сока, крепкой, как спирт.

Но выстрелов наверху не было. Небо стало светлеть, низкое, угрюмое. Еще несколько минут, и наступит быстрый, короткий рассвет.

Гуссенс взялся за свой бинокль:

— Не нравится мне эта тишина!

Штангер, ничего не отвечая, продолжал смотреть на холм, уже вырисовывающийся темным силуэтом на светлеющем небе.

— У Жан‑Люка что‑то произошло. Момент упущен. Через пять минут будет совсем светло. Придется отложить атаку, — опустил бинокль и обратился к Штангеру Гуссенс.

Штангер оторвался от окуляров.

— Нет, — отрезал он. — Мы атакуем, что бы ни случилось! Пошлите кого‑нибудь к Арману. Пусть начинает! Лицо Гуссенса налилось кровью.

— Я пойду туда сам, — глухо сказал он и тяжело полез из траншеи.

Выбравшись наверх, Гуссенс согнулся, насколько это позволял ему его толстый живот, и неуклюже потрусил вперед. Петр взял оставленный им бинокль и увидел, что через поток в нескольких местах перекинуты легкие мостики из бамбука — их поставили ночью солдаты Армана.

Добравшись до одного из них, Гуссенс недоверчиво попробовал ногой жидкий настил и затем стал осторожно перебираться.

Ступив на тот берег, Гуссенс потрусил дальше, тяжело бросаясь на землю через каждые несколько ярдов, неуклюже поднимаясь опять и опять бросаясь в доходившую ему до пояса траву, пока Петр не потерял его из виду.

Штангер раздраженно посмотрел на часы, потом на совсем уже просветлевшее небо и выругался. Затем схватил бинокль и направил его на правый фланг. Петр тоже направил туда бинокль и увидел, как между редких кустов перебегают, поднимаясь по склону, командосы Жан‑Люка, опоздавшие на добрых полчаса.

Ему вспомнилось, как наемники, разгоряченные спиртным — после пива они взялись за виски, — кричали вчера, что без артиллерийской поддержки штурмовать укрепленные бункера — безумие! И если только будет упущена возможность внезапной атаки… начнется бойня, самая настоящая бойня!

Он перевел бинокль на центральный участок и увидел, как цепи Армана короткими перебежками приближаются к вершине молчащего холма.

Сам Арман шел позади всех с пулеметом в руках во весь рост. Петр оторвался от бинокля и взглянул на часы: 6.45. И в это мгновение грохот разнес в клочья утреннюю тишину. Холм превратился в ад. Пулеметные и автоматные очереди слились с уханьем базук федералов. Земляные стобы разрывов взметнулись среди наступающих, продолжающих бежать вверх по крутому склону, паля из поднятого над головами оружия. Кто‑то падал, кто‑то поднимался и продолжал рваться к вершине холма…

Арман что‑то кричал и махал рукой. Вот упал его адъютант. Потом телохранитель. И вдруг он рухнул сам. Второй телохранитель бросился на землю рядом с Арманом, потом встал на колени, приподнялся голову француза, огляделся по сторонам и, пригибаясь, потащил его вниз.

Наступающие залегли. Петр взглянул направо. Командосам Жан‑Люка удалось все же ворваться наверх, и теперь там шел рукопашный бой.

— Батальон Уильямса! — обернулся Штангер к чернокожему офицеру — своему адъютанту, спрыгнувшему в траншею, как только началась пальба. Тот крикнул что‑то на языке идонго, и через траншею перепрыгнул мальчишка‑солдат, кинувшийся к бамбуковому мостику.

Глядя, как легко он бежит, как ловко падает и вскакивает опять, Петр вдруг вспомнил о Дэнни. В пять часов утра выяснилось, что Дэнни исчез, ушел к Жан‑Люку и пропал. И ни Жак, ни Петр не сомневались, что мальчишка упросил Жан‑Люка взять его на операцию.