Григорий Володин: Черные земли

Как только посерело на взморье и гуси начали перелет, оттуда, куда указывал дед Михей, донесся глухой звук ружейного выстрела.

- Он! - прошептал дед Михей и задумался. - Надо идти в поселок, в известность поставить капитана, облаву устроить… с воздуха самолетом посмотреть.

- Я пойду, - горячо попросил Ленька.

- Без тебя мне не сподручно. На иву прыгать мне тяжеленько. Когда, Леня, под семьдесят подвалит, на дерево забраться, что верблюду в ушко иголки пролезть, - спокойно ответил дед Михей, решая, как ему поступить. Послать Леньку в поселок?.. Если он попадется под руку диверсанту, тот не пощадит мальчонку. Нет, надо идти самому.

- Я бегом! Всю дорогу буду бежать, - быстро сказал Ленька.

- Оставить тебя на острове?.. - дед Михей посмотрел на внука. - Проведет он тебя, матерый бандит. Ишь, сколько дней скрывался.

- Вас он не обманет, а я к капитану, - настаивал Ленька.

Дед Михей задумался и ничего не ответил внуку. Потом встал и позвал за собой Леньку.

- Знаешь, Лень, зачем он хочет попасть сюда? - спросил он, выходя на полянку, где когда-то останавливались диверсанты. И сам же ответил: - Груз его здесь!

- Дедушка, да мы все обыскали.

- Видимо, не все, коль не нашли!

Дед Михей осторожно подошел к неширокому кругу серой золы, оставшейся от костра диверсантов. Посредине его сунул железный щуп. В земле оказалось что-то твердое. Старик повозился и обнаружил под золой железный ящик. Заделав все снова так, как было до сих пор, дед Михей решил идти в Бугровой сам.

Ленька остался один. Дотемна он сидел на дереве. Наблюдая за островом, повторял наказ деда:

- Появится - бей дробью по ногам… Появится - по ногам…

…Дед Михей уже шагал по дороге в поселок, когда пошел мелкий, осенний дождь; шурша в траве, он поил сухую степь.

Кондаков, задыхаясь от усталости, без отдыха спешил к острову. Он уже видел себя там, представлял, как отроет все закопанное ими и опять вывернется! Он так ярко видел дальнейшее, что забывал о настоящем, и несколько раз сбился с пути. Распутывая тропы, начинал злиться и от этого еще дольше не мог сориентироваться. Прошло больше половины ночи, прежде чем он отыскал самый короткий путь к острову и, как ему показалось, быстро пошел вперед. Но шел он медленно: голодовка сказывалась. Отощавший, обросший, он походил на дикого зверя. Не скоро он вышел к болоту, за которым высился остров, заросший ивами. Вышел и вдруг увидел, что на востоке уже начало сереть. Его покинули силы.

«Не успею до света перейти болото! - чуть не закричал Кондаков. - Надо вернуться!» - и все же шагнул в воду, видя перед собой свои ящики. Ящики, которые спасут ему жизнь.

Он до колен увяз в грязь. С трудом вытащил ногу, еле переставил ее. Сердце бешено колотилось. Дышал он тяжело, со злым хрипом. Сцепив зубы, выпрямился и упрямо устремился к острову.

- Надо успеть! Успеть! Пока не рассвело! Надо! - повторял он при каждом шаге. - Надо!

Кондаков шел к острову. Он уже был около берега, когда далеко в море показалось солнце и вокруг стало светло.

Ленька заметил человека, когда тот был еще посредине болота. Он шел толчками, будто с каждым шагом собирался побежать.

- Он! - прошептал Ленька. Ему даже показалось, что он видит широкоскулое лицо, злые глаза, ощупывающие Леньку так же, как и тогда в доме. Ему вдруг стало страшно от этого взгляда.

Ленька кубарем скатился с ивы.

- Идет! - прошептал он.

Дед Михей, ночью вернувшийся из поселка с Захаровым, посмотрел на старшего лейтенанта.

- Ну вот, дождались, - сказал он. - Мы его с тобой, Леонид, как гостя, ждали, провалиться бы ему в тартарары!

Захаров быстро поднялся на дерево.

Из болота выходил диверсант. Таким и представлял его себе старший лейтенант. Как хищник, спешил в затаенное логово Кондаков. Он шагнул на остров, пригнулся и побежал к зарослям. Старший лейтенант слез с ивы, посмотрел на деда Михея. Тот улыбнулся. Потом повернулся к встревоженному медлительностью старших внуку, сказал:

- Сам идет.

- Товарищ старший лейтенант, дедушка, капитан всем говорил… чтобы обязательно живым, - прошептал Ленька.

В конце острова тревожно застрекотала сорока. Всем стало ясно, что диверсант вышел на тропу, которая приведет его к поляне, где зарыты ящики.

- Пошли, - скомандовал дед Михей и повел всех по тропе, давно тщательно расчищенной от сушняка.

Шли бесшумно. Сорока, растревожив синиц, изредка верещала на опушке. Значит, диверсант вошел в чащи, куда эта белобокая вещунья не особенно любит залетать. Но тут подняли писк синицы.