Андрей Ткаченко - Поединок с абвером [Документальная повесть]

Закончив выполнение задания майора, обер-лейтенант решил прикрыть свои действия в разоблачении дезинформации агента «8-Б» и спустился в картохранилище. Нашел Восточно-Европейскую равнину, а на ней реку Самару и нужную ему Алексеевку. Даже при масштабе 1:2000000 было видно, что городок расположен в стороне от реки.

В конце дня к Шлезингеру подошел Шрид, забрал папку с документами и направился к двери.

— Господин майор, — почтительно остановил его Шлезингер, — мне кажется, агент «8-Б» сообщает неверные данные.

Присутствующие в комнате заинтересованно подняли головы.

— Почему вы так думаете? — удивленно спросил майор.

— Он сообщает, что в некой Алексеевке, расположенной на реке Самаре, русские начали строить бронекатера. Но даже на обыкновенной карте видно, что Алексеевна находится в стороне от этой реки, — ответил Шлезингер.

— Проверим, — натянуто улыбнулся Шрид. — Но что заставило вас обратить на это внимание?

— Я недавно читал книгу о крестьянских войнах в России, там описывается взятие Самары. Поэтому донесение меня заинтересовало, и я посмотрел карту.

Этот факт быстро стал известен сослуживцам и руководству «Зондерштаба-Р». Сыграл ли он какую-либо роль, Шлезингер не знал, но вскоре ему стали поручать анализ, проверку и обобщение агентурных донесений, поступающих в ведомство Пайчера, а затем и проведение оперативных мероприятий по подбору, вербовке и подготовке агентуры из бывших русских подданных, перебежчиков, военнопленных, изменников. Сведения о них, ориентировочные, а иногда и точные, районы выброски сообщались в Центр.

Политическая ситуация в Чехословакии в связи с приближением советских войск к ее границам все больше осложнялась, и это вынуждало специальные службы рейха держать в горячем месте многочисленные штаты разведки и контрразведки, тайных агентов и отряды СС и полиции. По всему чувствовалось: «Словацкий протекторат» вот-вот станет ареной важных событий. Это подтверждалось и информацией, поступавшей в «Зондерштаб-Р».

Ознакомившись с новыми донесениями из «главного города» [4] Имеется в виду Братислава. так называемого Словацкого государства, Пайчер вызвал к себе Шлезингера.

— Вот что, Рауль, — сказал он, — есть разрешение на твою поездку в Словакию. Думаю, возражать не станешь? Для тебя открываются хорошие перспективы…

— Я солдат фюрера, — вытянулся обер-лейтенант, — и готов выполнить любое задание!

— Это хорошо, — одобрительно кивнул шеф. — Но не забывай: ты не только солдат фюрера. Главное — ты разведчик. Кроме основной работы по линии «Зондерштаба-Р», ты будешь выполнять и мои особые поручения. В чем они заключаются, поговорим перед отъездом. А пока займемся другими вопросами. Тебе было поручено подобрать и подготовить агента для заброски в Харьков. Что можешь доложить?

— Объект для вербовки есть, — схитрил Шлезингер, рассчитывая, что Пайчер ему верит. — Только с ним еще нужно поработать. Хочу перевести его из карлхорстского лагеря в другое место.

— Хорошо. Я свяжусь с комендантом, и он сделает все, что тебе нужно. Но смотри, человек этот должен быть таким, из которого можно сделать толкового разведчика. Даю на подготовку дополнительное время. Через две недели задание должно быть выполнено. Дальше откладывать нельзя.

Разговор с шефом укрепил намерение Шлезингера немедленно разыскать военнопленного матроса. На следующий день он поехал в карлхорстский лагерь.

Погода снова испортилась. Небо затянули свинцовые тучи, начал накрапывать мелкий, противный дождик. На сторожевых вышках виднелись сгорбленные фигуры часовых. Охранники в черных клеенчатых плащах, держа на поводке овчарок, ежась от сырости, медленно прохаживались вдоль ограды из колючей проволоки.

Во двор вывели для утренней проверки военнопленных, прозвучала команда «Стройся!». Из небольшого кирпичного дома вышли двое: комендант лагеря майор Зеем, которого за злобность и коварство заключенные окрестили Змеем, и с ним молодой обер-лейтенант. Они молча стали обходить ряды пленных. Вскоре гость остановился около русого, худого заключенного в потертом флотском бушлате. Тот побледнел. «Кажется, не он, хотя и похож, — размышлял обер-лейтенант. — Надо проверить».

— Guten tag, — поздоровался Шлезингер и опустил руку на плечо пленного.

Этот жест имел особое значение. Когда к заключенному обращался таким способом кто-либо из официальных лиц, охрана немедленно отделяла его от остальных. Среди пленных не было больше похожих на того матроса, однако обер-лейтенант, скрывая свой интерес к матросу, еще дважды обращался к понуро стоящим пленным.