Артуро Перес-Реверте - Саботаж

– Может быть, – кивнул Фалько. – По-разному убивают.

– Поглядев на тебя, каждый скажет, что ты знаешь все способы убийства.

Последовала новая пауза. Повернувшись к девушке, Фалько с интересом принялся рассматривать ее.

– А ты бы смогла в случае надобности?.. Спустила бы курок?

– Наверно… – Она пожала плечами, укрытыми шалью. – В конце концов, я монархистка.

Снова помолчали.

– Республика сумасшедших и убийц ввергла страну в хаос. Марксисты готовили свою революцию, а мы – свою и опередили их… Ты где был восемнадцатого июля?

– Не помню. Тут где-то околачивался.

На этот раз голову повернула Малена, стараясь определить, всерьез он говорит или это сарказм. Потом вновь уставилась на дорогу. Опять взвизгнули шины на очередном повороте. Слава богу, покрышки новые, подумал Фалько, ухватившись за поручень над окошком. Удалось по случаю поставить мишленовские.

– На этой войне я солдат, – проговорила она минуту спустя. – Как и ты… Как и два этих товарища, переодетые жандармами.

Фалько усмехнулся про себя. Тот, кто называет Пакито-Паука товарищем , совсем плохо знает эту личность. Пакито, благоухая брильянтином и розовой водой, приехал на юго-запад Франции неделю назад, когда операция вступала в завершающую фазу. Праздных и лишних вопросов не задавал и готов был выполнять приказы.

– Может быть, и мне когда-нибудь доведется, – сказала Малена задумчиво.

– Убивать? – спросил Фалько и услышал ее негромкий смех.

Сигарету она держала двумя пальцами, обхватив руль левой рукой, а правой переключала скорости.

– Умирать.

Фалько глубоко затянулся. Малена время от времени поглядывала на него, продолжая внимательно следить за дорогой. Шоссе теперь шло под уклон и больше не петляло. Обрывистые склоны остались позади, свет фар скользил по соснам, четко выделявшимся на фоне лунного сияния.

– Я не мстить пришла, – пробормотала она после долгого молчания.

Покрутив ручку, приспустила стекло. Выбросила сигарету, и поток воздуха рассыпал по салону сноп искорок.

– И примкнула к тем, кто готовил восстание, задолго до казни отца и брата. Для меня это крестовый поход против безбожных марксистов и сепаратизма.

Фалько безразлично кивнул. Показались первые дома Андая и дорожный указатель с названием городка.

– Сознание того, что ты причиняешь им вред, сильно помогает, – произнес он без выражения и как бы подводя итог.

– Сознание того, что ты причиняешь вред… – повторила Малена, хлопнув по ободу руля. – Звучит неплохо. А когда ты убиваешь, совесть потом не мучает? Или ты слишком много убиваешь? И можно ли убивать слишком много? Такое вообще бывает?

Фалько помолчал несколько секунд, делая вид, что раздумывает. На самом деле думать ему было не над чем.

– Можно, – сказал он наконец.

– А неприятные воспоминания бывают?

– Иногда.

– Я спрашиваю себя, как ты несешь бремя такого…

Фалько погасил сигарету в пепельнице на дверце и выбросил окурок.

– Легко несу.

Малена заговорила не сразу.

– Странный ты тип, тебе это известно? – со вздохом произнесла она. – Вселяешь тревогу, точнее говоря. Думаю, мне лучше не работать с тобой.

– Тебе предстоит еще одна нелегкая процедура.

– О чем ты?

Фалько показал вперед – туда, где фары в этот миг высветили надпись по-французски: «Таможня». Потом вытащил из ящика «браунинг», проверил, дослан ли патрон в казенник, и сунул оружие обратно.

– Приехали.

Слева от шоссе рядом с зажженным фонарем стояла жандармская караульная будка. Справа точно такой же освещал белое здание таможни. В нескольких метрах за красно-белым опущенным шлагбаумом тянулся темный и прямой «Всемирный мост», а на другом конце виднелись в отдалении огни испанской таможни.

– Мотор заглушишь, только если прикажут, из машины не выходи, – распоряжался Фалько. – Возникнут сложности – жми на газ, сноси шлагбаум и дуй без оглядки на ту сторону.

– А ты?

– Это не твоя забота. Если что пойдет не так – сделаешь, что я сказал, со мной или без меня… Поняла?

– Поняла.

Жандарм возле караулки помахал фонарем, и Малена затормозила метрах в десяти от шлагбаума. Фалько насчитал рядом еще троих жандармов: один стоял у шлагбаума, двое – в дверях таможни.

– Погаси фары и опусти стекло.

Малена повиновалась, не выключая мотора. Жандарм подходил слева. Фалько, пока горели фары, успел различить сержантские шевроны.

– Добрый вечер, – сказал жандарм по-французски. – Ваши документы.