Артуро Перес-Реверте - Саботаж

– Вылезайте, – спокойно повторил он. – Не то мы убьем и ее тоже.

Финансист повиновался. Фалько прижал его к борту автомобиля, чтобы проверить, нет ли оружия, и почувствовал, что Сологастуа дрожит всем телом. Тем временем Малена начала разворачивать «пежо» на шоссе в обратном направлении. Фары на миг выхватили из темноты труп шофера с перерезанным от уха до уха горлом.

– Что происходит? – выговорил наконец Сологастуа.

– Ничего особенного – вас арестовали националисты.

Тот помедлил, пытаясь осознать сказанное. А когда осознал, негодование едва ли не пересилило страх.

– Это разбой! Мы находимся во Франции!

– Верно подмечено, – признал очевидное Фалько. – В Ипарральде.

– Что вам нужно от меня?

– Чтобы вы прокатились с нами.

– Куда?

– Сюрприз.

C этими словами Фалько, не отводя ствол от головы Сологастуа, ухватил того за шиворот и толкнул к «пежо». Жандармы тем временем убрали остальные машины с шоссе, спрятав их среди деревьев.

– А моя жена?

– Не беспокойтесь. Ей ничего не грозит.

Сологастуа, еще не отойдя от ошеломления, покорно повлекся к автомобилю, но когда увидел открытый Маленой багажник, резко остановился.

– Сволочи! – воскликнул он.

Фалько сильно пихнул его в спину. Малена тем временем широкой лентой лейкопластыря скрутила Сологастуа по рукам и ногам. Он пытался сопротивляться, пока от бесцеремонного тычка под ложечку не упал на колени.

– Если дело в деньгах, я могу… – заговорил финансист, когда смог глотнуть воздуха.

Малена, не дав договорить, двумя витками пластыря заклеила ему рот. Сологастуа вздернули в воздух и засунули в багажник. После этого Малена порылась под передним сиденьем, достала склянку с хлороформом и большой клок ваты, смочила ее, задержав дыхание и отвернувшись, а потом прижала к лицу пленника. Через полминуты тот обмяк. Когда Фалько, накрыв бесчувственное тело одеялами и положив сверху чемоданы и корзину для пикника, захлопнул крышку багажника, Малена снова сидела за рулем.

– Что там с мадам миллионершей? – спросил он по-испански жандармов, которые уже оттащили трупы в кювет и убрали передвижной шлагбаум.

В слабом сиянии ущербной луны Фалько видел, как они проворно сняли мундиры и забросили их в кусты на обочине.

– Все еще без чувств, – сказал маленький.

Фалько удовлетворенно кивнул:

– Когда очнется, ее – если, конечно, она не водит машину – ждет славный моцион.

Послышался смешок:

– Так и так придется размять ноги – мы прокололи шины и перерезали шланг бензонасоса. Славно, а?

– Замечательно.

– Расчет на то, что когда она доберется до дому или до телефона, вы уже будете в Ируне.

Фалько достал портсигар, серебряную зажигалку «паркер-бикон» и закурил.

– Справились отлично, – одобрительно сказал он, выпуская дым.

– Девчонка эта твоя тоже показала себя молодцом, – кивнул маленький.

– Да.

– Большим молодцом.

Фалько поднес огонек зажигалки к циферблату часов.

– Пора сматываться, – заметил он. – Тебе нужно что-нибудь?

– Нет. Все в порядке.

– Тогда счастливого пути.

– И тебе того же, прелесть моя.

Прежде чем погасить зажигалку и двинуться к автомобилю, Фалько еще успел заметить лягушачьи глаза и жестокую улыбку Пакито-Паука.

До границы оставалось двенадцать километров. После Сен-Жан-де-Люз шоссе запетляло меж сосновых рощ вдоль крутых обрывов, под которыми поблескивало гагатом серебристо-черное море. Фалько и Малена молчали с той минуты, как отъехали от жандармского поста. Он раскурил две сигареты – ей и себе.

– Хочешь, сменю тебя?

– Нет. Я не устала.

На лице ее дрожали отблески фар. Она держала руль обеими руками, зажав сигарету в зубах.

– Я никогда прежде не видела, как убивают, – сказала она.

Снова наступило молчание. Фалько курил и смотрел на освещенное фарами полотно дороги, на убегающие назад бело-красные столбики ограждения.

– И даже представить себе не могла, что это происходит так.

– Как «так»?

– Так обыденно. Всегда думала – чтобы решиться на убийство, нужен какой-то порыв, страсть… А оказалось почти бюрократической процедурой.

Она чуть сбросила скорость, лихо вписываясь в закрытый поворот. Взвизгнули шины, и Фалько подумал, что Сологастуа, наверно, сильно растрясет в багажнике. Если, конечно, он еще не очнулся.

– А ты был так спокоен… Ты всегда такой?

– Нет.

– Не верю, что отца и Иньиго, моего брата, тоже убили подобным образом. Мне легче представить себе разъяренный сброд… Орду коммунистов… И всякое такое.