Артур Таболов - Шпион

Аза умерла осенью 2003 года в возрасте 92-х лет.

Узнав из вечерних газет о смерти Азы, Джордж Хопкинс поехал в графство Суррей выразить Григорию Токати соболезнование. Хопкинсу было уже 85 лет, болезни одолевали, но он старался держаться. Когда-то заместитель директора МИ-5 Энтони Браун казался ему респектабельным джентльменом на пенсии, а он себе мелким банковским клерком. Сейчас старым джентльменом он был сам.

Григорий не удивился его появлению, провёл гостя в кабинет на втором этаже и задержался у столика, уставленного разномастными бутылками.

— Что-нибудь выпьете? Есть шотландское виски и французский коньяк.

— Нет, спасибо, — отказался Хопкинс. — Свою норму виски я давно уже выпил. А вы ещё нет?

— Я тоже. Но немного позволяю себе. Когда не могу уснуть. Что привело вас ко мне?

— Я поздно узнал о постигшем вас горе и не смог приехать на похороны. Примите, Григорий, мои искренние соболезнования. Я всего один раз разговаривал с Азой, но хорошо её помню.

— Спасибо, майор.

— Полковник, — поправил Хопкинс. — Но я давно в отставке.

— С какой должности вы ушли в отставку?

— С должности заместителя МИ-5.

— Неплохая карьера, — оценил Токати.

— Когда-то и я так думал. Сейчас это не имеет никакого значения. А вы всё ещё работаете? — кивнул Хопкинс на заваленный бумагами письменный стол и включённый компьютер.

— Да, по инерции, — отозвался Токати. — Если работал всю жизнь, трудно остановиться. И я не представляю, что бы я делал, если бы не работа.

Хопкинс внимательно на него посмотрел. От того бравого подполковника Токаева, каким он его впервые увидел, мало что осталось. Густые чёрные волосы, когда-то подстриженные под полубокс, поредели и поседели, лицо избороздили глубокие морщины, глаза выцвели, плечи поникли. Он бодрился, но чувствовалось, что смерть жены стала для него тяжелым ударом.

— А давайте, Григорий, выпьем, — неожиданно для себя предложил Хопкинс. — Что мы хороним себя раньше времени?

Токати налил в тяжелые хрустальные стаканы виски, в каждый на два пальца, поднял свой стакан.

— Помянём Азу. Не чокаемся, у русских это не принято.

Молча выпили. Ещё помолчали. Хопкинс почувствовал, как с непривычки виски ударило ему в голову, захотелось поговорить с этим замкнутым человеком попросту, как много пожившие люди говорят о прожитой жизни.

— Григорий, можно я задам вам нескромный вопрос? — спросил он. — Вероятно, мы видимся с вами последний раз, мне хотелось бы выяснить кое что до конца.

— Спрашивайте, мне давно уже нечего скрывать.

— После того, как допросы были прекращены, мы за вами следили, прослушивали телефоны, отслеживали все ваши контакты. Вы об этом догадывались?

— Я этого не исключал. Что вы хотели узнать?

— Не выйдет ли кто-нибудь с вами на связь. Из советского посольства или из советских агентов.

— Узнали?

— Нет. Никаких подозрительных контактов не было зафиксировано. Через два года мы прекратили наблюдение. Потом вы уехали в Соединенные Штаты, и мы уже не могли вас контролировать. Но некоторые сомнения не исчезли. Они не исчезли у меня даже сейчас. Признайтесь, Григорий, дело прошлое. Вы были засланы в Англию советской разведкой?

— Какого ответа вы от меня ждёте? Да или нет? Я отвечу вам по-другому. Вы помните, что я сказал вам на одном из первых допросов?

— Что? Напомните.

— Что я сделаю всё, что в моих силах, чтобы не было новой войны. Я это сделал, войны не было. Вы можете сказать, что моя роль была ничтожно мала. Да, это так. Но она была. Советский Союз не получил Курта Танка. Он не получил Ойгена Зенгера. Проект Зенгера обернулся не ракетопланами, сбрасывающими бомбы на Нью-Йорк, а ракетами, доставившими человека на Луну.

— Значит, это всё-таки вы предупредили французов, что Зенгера собираются выкрасть? И профессор Бергер, на которого вы перевели стрелки, ни при чём?

— Да, я. Только не спрашивайте, как мне это удалось. Главное — удалось. Вам это ни о чём не говорит?

— Я вам скажу, Григорий, что с самого начала вызывало наши подозрения. Очень уж легко вы ушли от СМЕРШа. Да не один, с семьёй. Хоть и в разных ботинках. Простым везением это не объяснишь. Я готов допустить, что вы согласились на заброску в Великобританию, а потом отказались сотрудничать с советской разведкой. Я могу поверить даже в то, что вы воспользовались этой возможностью оказаться на Западе. Но я никогда не поверю, что дело обошлось без советских спецслужб.