Артур Таболов - Шпион

— Стоят много больше. Ценной информации в них в сто раз больше, чем во всех протоколах комиссии. Нашим химикам не придётся повторять ошибки, которые делали немцы.

— Значит, покупаем?

— Покупаем.

— Добро. Скажи в бухгалтерии, что я приказал выдать тебе двадцать тысяч под отчёт. И не забудь взять у Бергера расписку.

На другой день Григорий повторил вчерашний маршрут. Ещё издали он увидел высокую худую фигуру профессора возле каменного сарая. Бергер молча взял деньги, сунул их, не считая, в карман, потом вынес из сарая четыре стопки документов и погрузил в багажник «Ганзы». Написал расписку и отдал Григорию. Но сам в машину не сел. Объяснил:

— Поезжайте один. Если американский патруль вас остановит и найдёт документы, вы отговоритесь. А если с вами буду я, меня примут за советского шпиона. Езжайте, Григорий, а я как-нибудь доберусь. Было приятно иметь с вами дело. Не прощаюсь надолго, мы ещё встретимся.

В кабинете Серова в Карлхорсте Григорий застал профессора Кошкина. Он сидел сбоку начальственного стола и хмуро листал протоколы заседаний правительственной комиссии.

— А вот и Токаев, — приветствовал генерал-полковник Григория. — Показывай, что купил. Ого, сколько макулатуры! Килограммов десять!

— Двадцать, — поправил Григорий.

Серов развязал шпагат на одной из пачек, перебрал несколько документов и обратился к Кошкину:

— Посмотрите, профессор, на эти бумаги. Для меня это китайская грамота. Стоят они двадцать тысяч марок?

— Это документация из научно-исследовательского центра Сименса, — пояснил Григорий. — Они разрабатывали топливо для Зенгера.

— Вообще-то я занимаюсь воздушно-реактивными двигателями и в топливе мало что понимаю, — проговорил Кошкин, но документы начал просматривать. И уже через десять минут воскликнул: — Не могу поверить! Сколько, вы сказали, стоят эти бумаги?

— Двадцать тысяч марок.

— Они стоят сто тысяч. Двести тысяч. Они бесценны. Это же инструкция по изготовлению ракетного топлива! Наши химики ошалеют, когда их увидят! Иван Александрович, вы сказали, что нам нечего предъявить правительству. Ошибаетесь. Эти документы — уже полдела! Немедленно отправьте их в Москву!

— Значит, не переплатили? — довольно заключил Серов. — Отдыхай, Токаев, ты хорошо поработал.

К первому августа никакого отчёта правительству комиссия под председательством генерал-полковника Серова не представила. Григорий Токаев не знал, чем Серов мотивировал невыполнение постановления Совета Министров. Судя по всему, он нашёл какие-то убедительные причины. Или же, что тоже нередко бывало, в Кремле не поставили постановление на контроль. Постановлений принималось много, все не проконтролируешь.

Документы Бергера были доставлены в Городомль Королёву. Специалисты из его НИИ, занимавшиеся ракетным топливом, дали им очень высокую оценку и выразили комиссии Серова благодарность за эффективную работу. Отсрочка была получена, но Григорий понимал, что чуть раньше или чуть позже в Москве вспомнят о постановлении Совмина и потребуют отчёта. Не мог не понимать этого и Серов, но решение, которое он принял, никаким логическим объяснениям не поддавалось.

Заседания комиссии проходили в здании администрации СВАГ в Карлхорсте по вторникам в два часа дня. Когда Григорий с двумя немками-стенографистками входил в зал, все немецкие специалисты уже сидели за столами и перечитывали свои записи, готовясь к выступлению. Но в один из вторников в начале августа никого в зале не оказалось. Это было странно, все немцы были очень дисциплинированными. Через четверть часа пришел дежурный офицер комендатуры и доложил, что подполковника Токаева вызывает на вахту немецкий профессор Ланге. На КПП вместе с Ланге собрались все пятнадцать членов комиссии.

— Герр оберст, нас не пропускают на заседание, — возмущенно обратился к Григорию Ланге. — В чём дело?

— У меня приказ немцев не пускать, — объяснил начальник караула.

— Чей приказ?

— Генерал-полковника Серова.

— Господа, это недоразумение, — обратился Григорий к немцам. — Подождите, сейчас я всё выясню.

— Товарищ генерал-полковник, мне сказали, что вы приказали не впускать в здание членов комиссии. Это так? — спросил Григорий.

— Ну да, — подтвердил Серов. — Мне надоела их пустая болтовня. Мы даём им усиленные пайки, а отдачи никакой нет.

— Значит ли это, что комиссия прекращает работу?

— Значит.

— Мне не кажется это решение правильным. Комиссия создана по постановлению правительства. В Москве вас спросят, почему вы её разогнали. Что вы скажете?