Артур Таболов - Шпион

— В жизни каждого человек наступает момент, когда он должен принять решение. Чтобы не потерять к себе уважения. Я принял такое решение. Вот оно: неучастие в подготовке новой войны.

— Вы сказали, Григорий, что недовольство накапливалось в вас, как соли тяжелых металлов в костях. Это может продолжаться очень долго. Даже всю жизнь. Чтобы оно привело к действию, должно произойти какое-то событие, которое сделало бы это действие неотвратимым. В вашей жизни было такое событие?

— Да, было.

— Что это за событие?

— Совещание у Сталина в апреле 1947 года…

14 апреля 1947 года, во втором часу ночи, в коттедже подполковника Токаева раздался телефонный звонок. Звонил дежурный офицер из управления СВАГ в Карлхорсте. К телефону подошла Аза, жена Токаева. На просьбу передать трубку мужу твёрдо ответила:

— Не могу. Он допоздна работал и теперь спит. Я не стану его будить, звоните утром.

Через полчаса звонок повторился. На этот раз звонил генерал-лейтенант Куцевалов, начальник военно-воздушного отдела Советской военной администрации в Германии, в непосредственном подчинении которого находилась группа Токаева. Он приказал подполковнику Токаеву немедленно явиться в его кабинет в Карлхорсте. По дороге Григорий пытался понять, что значит этот ночной вызов. В Москве все руководители работали по ночам и расходились по домам только после того, как Сталин уезжал из Кремля. В Карлхорсте тоже работали по ночам, хотя чаще всего в этом не было никакой необходимости. Звонок Куцевалова мог означать, что случилось что-то важное, а мог не означать ничего, просто у генерал-лейтенанта возник какой-то вопрос.

С Куцеваловым у подполковника Токаева были непростые отношения. Григорий знал, что он был военным лётчиком, храбро воевал. За участие в боях под Халхин-Голом в 1939 году стал Героем Советского Союза, бывшие сослуживцы о нём очень хорошо отзывались. Но по мере того, как он поднимался по карьерной лестнице, характер его портился, он стал раздражительным, нетерпимым к чужому мнению. В то, чем занимается группа Токаева, Куцевалов не вникал, но считал, что он слишком либеральничает с немецкими специалистами, их следует без лишних разговоров задерживать и отправлять в Советский Союз. От возражений Токаева, что так мы получим много малоквалифицированных инженеров, а наиболее ценных учёных упустим, раздраженно отмахивался. После исчезновения авиаконструктора Курта Танка их отношения обострились. Работе подполковника Токаева он не помогал, но и не очень мешал, зная, что руководители СВАГ ценят его как учёного-ракетчика.

В кабинете Куцевалова в Карлхорсте были генерал-лейтенант Дратвин, недавно назначенный первым заместителем Главноначальствующего СВАГ маршала Соколовского, и начальник политуправления СВАГ генерал-майор Андреев. Лица у всех были озабоченные.

— Что-то случилось, товарищ генерал-лейтенант? — обратился Токаев к Куцевалову.

— Случилось, — вместо него ответил Дратвин. — Маршалу Соколовскому позвонил министр Вооруженных сил Булганин. Приказал срочно прислать в Москву генерала Куцевалова и вас, Токаев. В Кремле будет какое-то совещание по ракетам.

— Совещание в Кремле — это очень серьёзно, — заметил Григорий. — Мне нужно время подготовиться к нему.

— Нет времени, — отрезал Дратвин. — Завтра утром вылетаете в Москву. Послезавтра в десять вечера вы должны быть в Кремле.

Вечером следующего дня они уже были на Ходынском поле. На присланной за ними машине Куцевалов завёз спутника домой, а сам поехал в гостиницу минобороны, где для него был оставлен номер. Странное чувство испытал Григорий, неожиданно оказавшись дома. Перед отъездом в Берлин Аза навела в комнате порядок, все вещи и книги стояли на своих местах, но были словно бы чужими, принадлежавшими совсем другому человеку. Он бесцельно побродил по комнате, посидел за пустым письменным столом, когда-то заваленном бумагами с расчётами и графиками, и пошёл спать. Нужно было выспаться, завтра предстоял нелёгкий день.

Григорий ожидал, что генерал Куцевалов заедет за ним и они вместе отправятся в Кремль. Но вместо этого около восьми вечера к нему постучалась совсем молоденькая девчушка в форме сержанта НКВД и доложила:

— Товарищ подполковник, машина подана. Сегодня она в вашем распоряжении.

Апрель в Москве выдался ненастным, срывался мокрый снег, налипал на лобовое стекло чёрного трофейного «опель-капитана», который прислали подполковнику Токаеву. Быстро стемнело, машин на улицах было мало, тротуары тоже были пустынными. «Опель» прошумел шинами по брусчатке Красной площади и остановился у Спасской башни. Пропуск подполковнику Токаеву был заказан. Охрана тщательно проверила документы у водителя и пассажира и открыла шлагбаум. Девчушка уверенно провела машину по тёмным проездам Кремля и подъехала к зданию Сената, в котором после переноса столицы из Петрограда в Москву размещалось советское правительство. На площадке у подъезда блестели мокрыми лакированными плоскостями десятка полтора чёрных лимузинов. Водитель пристроила «опель» сбоку.