Артуро Перес-Реверте - Фалько

– При прочих равных… Замужней даме есть что терять. Она осторожней. Внимательней. Благоразумней.

– Не усложняет жизнь, вы хотите сказать?

Он не ответил на это. Не должен был. Вместо этого взял со стола портсигар, открыл его и протянул ей. Она взяла сигарету, но качнула головой, когда он потянулся через стол с зажигалкой.

– А где же чувства? Куда вы девали любовь и страсть?

– Это вовсе не исключается. – Фалько закурил сам и взглянул на нее сквозь облачко дыма. – Дело, видите ли, в том, что мне никогда не было нужды делать то, что делаете вы… А вы – почти все – в качестве меры предосторожности влюбляетесь.

– Чтобы защититься?

– Чтобы оправдаться.

– О господи, какое бесстыдство. Никогда не слышала, чтобы так хладнокровно планировали адюльтер.

Она осторожно, как что-то хрупкое, положила на стол сигарету, так и не закурив, и поднялась.

– Вы уходите?

– Разумеется.

– Я провожу вас до машины.

– Не затрудняйтесь.

– Нет уж, позвольте.

Под растерянным взглядом официантки он оставил на столе щедрые чаевые и тоже поднялся. В неловком и напряженном молчании они шли по тысячелетней каменной конструкции. Римский мост был безлюден. На другом берегу возносилась Саламанка, монументальная и непорочная.

– Меня тут некоторое время не будет, – произнес он. – Уеду.

– Мне совершенно все равно, где вы будете, а где нет.

– Нет. Не все равно.

Он остановился, и следом она. Лицо было бесстрастно, но рот чуть приоткрыт, и подбородок еле заметно подрагивал. Поддавшись внезапному озарению, а верней по сиюминутному, инстинктивному наитию (порой это бывало как нежданный шахматный ход), он протянул руку и двумя пальцами осторожно прикоснулся к ее шее, словно проверял, нет ли жара, или считал пульс на сонной артерии. Женщина не противилась, стояла неподвижно. И заметив, как вспыхнувшая в зеленых глазах искра теплоты и нежности растопила их лед, Фалько потянулся к ее губам.

– Завтра уезжаю, – сказал он, отстраняясь. – И надеюсь застать тебя здесь, когда вернусь.

– Негодяй, – сказала она.

– Что есть, то есть.

Леандро, бармен из «Гранд-отеля», перестал трясти шейкером и осторожно перелил его содержимое в стакан Лоренсо Фалько. Тот посмотрел на свет и потом чокнулся с адмиралом, который пил скотч со льдом и без воды.

– Ваше здоровье, сеньор.

– Пей на здоровье – оно тебе понадобится.

Выпили неторопливо и молча.

– Хорошо, – сказал адмирал, прищелкнув языком. – Не то что этот клопомор из Порто.

Оба, как обычно, были в штатском и сидели на винтовых табуретах в ближайшем к выходу углу. Бар заполняли завсегдатаи – офицеры, фалангисты в голубых рубашках, иностранные корреспонденты и помещики, не устававшие радоваться тому, что пять лет республиканских треволнений остались позади и теперь можно держать поденщиков в узде или с пулей меж глаз – в придорожных канавах.

– Когда отправляешься? – осведомился адмирал. Он довольно долго медлил с этим вопросом.

Фалько взглянул на часы. В номере уже стоял его собранный багаж – вещевой мешок, полевое обмундирование и сапоги, сигареты, таблетки аспирина с кофеином. А также «браунинг» с тремя запасными обоймами, выкидной нож, шифровальный блокнот с цифровым и буквенным кодами. Бритвенное лезвие он собирался запрятать в поясной ремень.

– Через восемь часов за мной придет машина.

– Непременно встану и тебя провожу.

– Не беспокойтесь.

– Это не беспокойство. Я должен своими глазами увидеть, что ты отчалил. Кто повезет?

– Пакито-Паук. Машиной из Севильи в Гранаду, а дальше – своим ходом.

– Ага… Значит, он уже вернулся из Франции?

– Вчера.

– Хороший кадр… Ты знаешь, что он, хоть и гомик и все такое, был охранником Лерруса [11] Алехандро Леррус и Гарсия (1864–1949) – государственный и политический деятель Второй Испанской Республики, глава Радикальной республиканской партии, один из лидеров испанского республиканского движения. в Барселоне? И завалил среди прочих Чике дель Раваля?

– Да, знаю.

– И прекрасно справился со своим… с вашим, я хотел сказать, делом в Нарбонне. Та женщина в поезде…

И осекся, словно проглотив то, что собирался сказать, вместе с виски.

– Не вижу разницы, – сказал Фалько.

– Я знаю.

Фалько раздвинул губы над ободком стакана:

– Всего лишь старые комплексы, поверите ли?.. Когда женщины на своем месте, они убивают и умирают не хуже мужчин.

– А иногда и лучше.

После долгой паузы адмирал спросил, где намечен переход границы.