Гийом Ру - «Америкашки»

Затем он увидел ее лицо с еще свежей язвой, разъевшей глаза и губы, так, что местами была видна кость.

Он бросился к ней с безумным криком, вытянув руки, чтобы уничтожить эту ужасную язву, чтобы поднять и вытащить ее из этой бойни.

Ему не хватило сил дойти до нее.

– Итак, после семи часов вы уже ни о чем не помните?

– Нет...

Гордон постоянно растирал свое ушибленное плечо. Без этой боли он бы забыл, что состоит из плоти и крови. Разумом он этого не сознавал; он был еще погружен в ужас, как тело Дженни, в нескольких метрах от него, было погружено в негашеную известь.

Двое мужчин, сидевших перед ним, непрерывно атаковали его вопросами. Один был грубым и горластым, другой – скрытным, более умным. Рядом с ними кто-то стучал на пишущей машинке со скоростью, опережающей человеческую речь.

Другие люди озабоченно ходили по квартире, делали измерения, фотографировали, перешептывались между собой, как конспираторы, что-то писали в записные книжки.

– Мой друг, господин Шварц, сможет рассказать вам...

– Ты... Вы нам об этом уже говорили, и мы его вызвали. Ну, а что еще? Может быть, мосье сможет поднапрячься и что-то вспомнить?

У него была квадратная фигура, но, по иронии судьбы, его фамилия была Леже [1]. Ему было около пятидесяти. С коротко подстриженными волосами, крикливый, он с недовольным видом обращался к Гордону на «вы». «Ты» сорвалось с его губ, как плевок, и неуместно изысканные манеры Гордона, больше, чем его американский акцент, заставили его неохотно проглотить оскорбление.

Леже в течение августа заменял главного комиссара, который тоже уехал в отпуск. Однако он выглядел младшим по званию рядом с другим полицейским – Жераром Дебуром. Дебур, которому было около 35 лет, стройный, породистый, элегантный, выглядел более импозантно, чем его начальник по званию.

– Я жду! – сказал Леже, потеряв терпение.

Гордон потер руками глаза, как будто это движение могло помочь ему стереть запечатлевшуюся в их глубине жуткую картину.

– Ну, а что же делали до этого?

Безличное местоимение избавляло Леже от обращения на "вы", слишком противного для него.

– Можно же вспомнить хоть это, по крайней мере?

– Утром я уехал из дома.

– В каком часу?

– В девять двадцать-двадцать пять. Я опоздал на поезд, отходящий в Париж в девять тридцать, и сел на поезд в девять сорок пять... У меня должна была состояться встреча в десять часов.

– Где?

– В отеле "Пон-Руайяль".

– С кем?

– С мадам Мерфи... Дороти Мерфи.

Гордон короткое мгновение колебался, затем выпалил:

– Так как я опаздывал, то позвонил ей, когда приехал на вокзал Сэн-Лазар. Мы договорились встретиться позднее, в половине седьмого, у "Двух макак".

Дебур теперь предоставил возможность Леже одному задавать вопросы. Он предпочитал изучать Гордона, следить за его малейшим движением.

– Что было потом? – продолжал Леже.

– Я пошел прогуляться.

– Где?

– По бульвару Сэн-Мишель.

– Все это трудно проверить. А потом?

– Я купил газеты и зашел выпить стаканчик на террасу "Майе".

– Один стаканчик?

– Два или три... Я не знаю!

– И сколько это заняло времени?

– Полтора часа, может быть, два...

– А потом?

– Я зашел в закусочную напротив, чтобы съесть сэндвич.

– Больше не было двух-трех стаканчиков?

Гордон испытывал к полиции отвращение, которое с годами превратилось в интеллектуальное убеждение. Внезапно это в основном внутреннее раздражение, которое он испытывал, когда мальчишкой его ругали полицейские, как только он решался сунуться в белые кварталы, возникло с прежней силой. Гордон почувствовал, как напряглись мускулы под кожей.

– Это знание не поможет вам пролить свет на убийство моей жены!

– Это поможет нам узнать, сколько стаканчиков необходимо мосье, чтобы потерять память. А что потом?

– Я ушел из закусочной в два часа и пошел в кино.

– Час прогулки, три часа в кафе и в закусочной, которые переполнены, как шестичасовое метро, и это в квартале, полном... людей вашего цвета! Никакой официант не припомнил бы вашу рожу! Для алиби этого скорее недостаточно.

– Я не нуждаюсь в алиби!

Кроткий Гордон готов был задушить Леже.

– Лучше было бы иметь хотя бы одно!

– Но это безумие! Как вы можете!..

– Точно, это было бы безумием, – внезапно произнес Де-бур. – Это случается иногда, когда теряют память...

– Продолжим, иначе мы никогда не закончим, – поспешил заявить Леже, заботясь прежде всего о том, чтобы сохранить инициативу действий. – А потом?