Эдвард Айронс - Задание - Нидерланды

– Ты когда-нибудь любила фон Витталя?

Она раскурила ему сигарету. При свете спички ее рот, красивый улыбающийся рот, казался влажным.

– Нет, я никогда никого не любила.

– Он думал, что ты любишь Мариуса.

– Мариус не был для меня настоящим мужчиной... Я прекрасно себя чувствую, – вдруг заявила она. – Мне хочется петь и танцевать. Я чувствую себя свободной! Ты можешь это понять?

– Думаю, да.

– Мне хочется совершить что-нибудь безумное. Я хочу пойти искупаться. Пойдешь со мной?

Неожиданно она распахнула дверцу, выпрыгнула из машины и побежала на другую сторону дамбы. Ее высокая изящная фигура исчезала в тумане.

– Кассандра!

Она оглянулась, махнула ему рукой, а потом нашла ступеньки, ведущие к узкой полоске берега на морской стороне дамбы, и стала спускаться вниз. Дарелл распахнул свою дверцу и выскочил наружу. Он испытывал какое-то трудно объяснимое чувство заботы о ней, мешавшееся с остатками злости за то, что она сорвала его охоту на Джулиана Уайльда. У него еще оставались вопросы, которые следовало ей задать и получить на них ответы. Оставив включенными габаритные огни "мерседеса", чтобы потом найти его в темноте, он побежал по окутанной туманом дороге за девушкой.

На одном из песчаных островов в море возвышался маяк, сноп света которого ритмично описывал дугу, освещая море и землю. Он регулярно падал на дамбу, превращая тьму в искрящийся алмазами туман, затем снова сгущался холодный мрак. В тот момент, когда дамба была освещена, Дарелл обнаружил ступеньки и скатился вниз.

– Кассандра, – позвал он снова.

– Я здесь. Я иду в воду.

Когда он добрался до узкой полоски берега у основания дамбы, та показалась необычайно высокой. Волны прибоя мягко бились о берег, растекаясь в мелких заводях, оставленных отливом. Там, где вода и суша сливались друг с другом, как усталые любовники, рос высокий тростник. Он услышал, как девушка плещется на мелководье и как с испуганным криком вспорхнула из зарослей разбуженная утка.

Девушка мягко рассмеялась.

– Я здесь.

Очередной раз освещая горизонт, луч света маяка коснулся ее. Она опять распустила волосы, и те тяжелым золотистым каскадом струились по ее плечам. Рот ее был приоткрыт, и когда она очередной раз от души рассмеялась, он увидел ее белоснежные зубы.

– Иди сюда, – позвала она.

– Возвращайся в машину, – велел Дарелл. – Ты не заболела?

– Нет, я прекрасно себя чувствую. Я чувствую себя счастливой и свободной. Дорогой мой, я хочу отпраздновать свое освобождение. Мне хочется знать, что я навсегда покончила с Фридрихом. Потом будет время разобраться во всех деталях. Предстоят такие скучные разбирательства с полицией, но все адвокаты Гамбурга не смогут снова собрать этого коротышку. Как могу я сердиться на Джулиана Уайльда? Он сделал то, чего я так хотела и на что не осмеливалась. Он разорвал мои цепи.

Она продолжала плескаться в теплом прибое. Ее голос звучал как-то странно и, казалось, предупреждал, что творится нечто ненормальное. Луч света с маяка снова коснулся ее и он увидел, что ее голова откинута назад, светло-карие глаза смотрят на него, а сама она протягивает к нему руки, стоя в потоке соленой воды, бурлящей между тростников.

– Иди сюда, мой дорогой. Я хочу тебя.

– Кассандра, твой муж...

– Мой муж мертв и потому я счастлива. Я хочу доказать это самой себе, разве ты не видишь? И доказать с тобой вместе.

Она пошла к нему по мелководью, где воды было всего по колено, приблизившись, сбросила кофточку, и он увидел, что на ней не было бюстгальтера, да она в нем и не нуждалась. Затем она на мгновение замерла, потом гибким движением бедер высвободилась из брюк, перешагнула через них и радостно швырнула их на берег.

Теперь обнаженная она стояла перед ним, раскинув руки.

– Иди сюда, – снова позвала она. Ее невидящие глаза были широко раскрыты. – Пожалуйста, ты мне нужен. Неужели ты не понимаешь? Он взял меня в Берлине, когда я была еще совсем ребенком и ничего не понимала. Он сказал, что богат, и если я дам ему то, что ему нужно, то он даст мне все, так он сказал. Я так и сделала. Я делала все, что он просил. Такие вещи, о которых до того я не имела ни малейшего понятия. Иногда я пыталась смыть с себя его прикосновения, принимая ванну за ванной, потому что он заставлял меня чувствовать себя простым животным. Потом он начал бить и ругать меня, называть меня дурой и обращаться как со скотиной, нужной ему только в определенные моменты. Понимаешь? Ты видел сегодня вечером, каков он. Как он собирался приятно поужинать, а я должна была стоять у стола и ждать как рабыня!