Борис Акунин - Квест-2. Игра начинается

Доктор был уже возле центральной клумбы, проходил мимо гротов Леты и Мнемозины. Впереди, в господском доме светились окна. Там Курт колдовал в лаборатории над анализом, а Зоя в палате пыталась спасти Пациента. Только бы у нее получилось! Иначе так и не узнать, кто этот древний мальчик, преемником которого мечтал стать профессор Громов…

На сером гравии, ярко освещенном луной, трепетало темное пятнышко. Сначала Гальтон просто скользнул по нему взглядом. Мало ли — может быть, сорванный ветром лист. Но пятно было живое.

Он взглянул снова.

Бабочка из рода Parnassius. Точно такая же порхала над Пациентом. Он еще жаловался, что они прилетают нарочно его мучить. Теперь, когда она смирно сидела, чуть подрагивая крылышками, можно было с уверенностью определить вид: «черный аполлон» [108] Parnassius mnemosyne .

«Черный аполлон»?!

Доктор пошатнулся, словно от удара.

В папке из громовского сейфа все ответы расшифрованы — кроме одного, который так и остался неразгаданным.

3) 17.04 Черный пополон (второе слово неразборчиво)

Не «пополон» — «аполлон». «Черный аполлон!» Чекист, записывавший ответы, просто не расслышал.

Старик так странно среагировал на бабочку не из-за аллергии. Тут что-то другое!

Аккуратно, чтоб не сломать, доктор снял бабочку и стал рассматривать.

Передние крылья белые, слегка прозрачные, с широкой дымчатой полосой на наружном крае. В средней части два пятна. «Черный аполлон» охотнее летает утром и вечером, но от необычно теплого мая бабочки слегка не в себе, их обычный ритм жизни нарушен.

Норд порылся в памяти. Что еще ему известно об этих скромных представительницах отряда чешуекрылых? Их научное наименование Parnassius mnemosyne, отчего бабочек еще называют «мнемозинами».

Как-как?!

Он оглянулся на сдвоенный грот. На каком из них высечено «Мнемозина», река вечной памяти? Кажется, на правом…

Доктор зажег фонарик. После трех предшествующих тайников он примерно уже представлял себе, как нужно искать.

Белым мрамором грот был облицован только снаружи. Луч нетерпеливо шарил по серым камням, сплошь поросшим мхом. На всякий случай Гальтон еще и ощупывал поверхность пальцами.

На своде ничего… На стенках тоже…

Внизу, где в квадратном резервуаре из плотно подогнанных плит побулькивала вода, вытекая по утопленному в земле желобу, зеленело патиной бронзовое кольцо. Должно быть, когда-то за него можно было взяться, но от времени оно срослось с камнем. Ухватиться не получалось. Нужен был инструмент.

Доктор стал ощупывать мох вокруг кольца.

Есть! Есть!

Он соскреб бархатистое зеленое покрытие. Под ним были вырезаны кривоватые буквы S и K — такие же, как на ступеньке Спасо-Преображенской церкви!

Нужно скорей бежать в дом! У Айзенкопфа в рюкзаке наверняка найдется, чем подцепить кольцо!

Чутье подсказывало Гальтону, что здесь спрятана самая главная из всех разгадок. Последняя и окончательная!

Он вскочил и очертя голову понесся к дому.

Скоро, прямо сейчас всё, наконец, разъяснится.

Какая ночь! Ах, что за ночь!

Одним махом он взлетел на второй этаж. Пробежал через анфиладу до приемной, где дежурили «спецмедики», но на пороге спальни заставил себя сбавить шаг. Шуметь по соседству с реанимацией нельзя.

В «детской» всё осталось без изменений: скомканная постель, два неподвижных тела на полу. Справа матово светилась стеклянная дверь медицинского блока, слева — лаборатории. У Айзенкопфа было тихо, немец священнодействовал над «эликсиром власти» (если, конечно, это был эликсир). Из палаты доносилось энергичное позвякивание. Значит, борьба за жизнь Пациента еще не проиграна.

На цыпочках, чтобы не отвлекать Зою от работы, Норд подошел и осторожно приоткрыл дверь.

В первую минуту он не понял, что происходит. Княжна стояла спиной к входу, загораживая аппарат и Пациента. Она была в белом халате и резиновых перчатках по локоть. На соседнем столе зачем-то стояла большая стеклянная емкость, на две трети наполненная прозрачной жидкостью.

Производя какие-то точно выверенные, ритмичные движения, Зоя слегка раскачивалась из стороны в сторону. Она была всецело сконцентрирована на своем странном занятии.

На миг прервалась, распрямилась, стерла рукавом пот со лба. При этом слегка повернула голову, и Гальтон увидел, что у нее на лице хирургическая повязка. На белой марле виднелись алые пятнышки — будто кто-то брызнул на маску кровью.

По-прежнему не замечая Норда, княжна снова наклонилась, очень бережно подняла обеими руками какой-то, по-видимому, довольно тяжелый предмет. Мелко переступая, двинулась боком к столу.