Анджей Збых - Встреча в замке

Новак успел. Не хотел бы он еще раз пережить те минуты. Он бежал по середине обстреливаемой улицы, не обращая внимания на разрывы снарядов и свист пуль. Кто-то крикнул: «Ложись!», кто-то пытался его задержать… А когда он услышал грохот моторов и выстрел немецкого танка, который разрушил наружную стену дома, то потерял всякую надежду…

– И в этот момент я услышал ваш голос, пан майор, – с волнением закончил поручик.

– Все ясно, – строго сказал Клос. – А теперь иди к капралу и его солдатам. Они ждут тебя в подъезде.

Итак, Анна-Мария подбросила донос. Что ж, она действовала решительно и расчетливо. С ее точки зрения – даже разумно. Она, видимо, предполагала, что если в город вернутся немцы, то Клос станет для нее опасным противником, ибо она принимала его за человека полковника Ринга.

Клос усмехнулся. Неизбежное столкновение с Элькен интриговало его.

– Ты еще здесь? Немедленно уходи, – повторил он Новаку, а потом заботливо добавил: – Постарайся выйти целым и невредимым, желаю тебе благополучного возвращения в штаб армии. – Может быть, это прозвучало не слишком тепло, но сейчас Клос не смог найти других слов.

Он знал: то, что ожидает его, не менее опасно, чем отход с последними отрядами польских солдат на север.

Капитан стоял в воротах и смотрел на безлюдную улицу. Новак с капралом и двумя солдатами скрылись за углом полуразвалившегося дома. Из тумана, пыли и дыма вынырнул немецкий танк. В город снова вернулись гитлеровцы.

«Все-таки им удалось», – подумал Клос и пошел в том направлении, где наступали гренадеры последнего воюющего фельдмаршала рейха.

Город, как по мановению волшебной палочки, неузнаваемо изменился. Исчезли с балконов белые простыни, окна в домах были открыты настежь. На центральной площади развевался флаг со свастикой.

Ганс Клос неторопливо шел по улице, по которой недавно отходили польские части.

На углу, около разрушенного здания, лежала мертвая женщина. Клос видел, как эсэсовцы остановили бронетранспортер, выволокли эту женщину из дома и расстреляли.

Полковник, командир танковой дивизии, к которому провели Клоса, строго сказал:

– С каждым, кто не уберет вывешенные простыни и не будет приветствовать немцев, мы поступим также же решительно и безжалостно! Мы должны быть жестокими, – строго продолжал он. – Вся трагедия этой войны состоит в том, что о их пор мы, немцы, не были достаточно твердыми и безжалостными до конца.

Этот человек не был фанатичным гитлеровцем, но исправно выполнял свой воинский долг. Он не кичился особой верностью фюреру, но и не строил из себя наивного простака. Худощавое, неподвижное лицо прусского офицера было непроницаемо. Он принял капитана Клоса, так, как будто ожидал его. И когда Клос проанализировал еще раз разговор с командиром дивизии, он пришел к выводу, что тому уже что-то о нем было известно. Полковник проверил его документы, задал необходимые вопросы: из какой воинской части, когда вышел из окружения, какие подразделения противника встречал по дороге, зачем остановился в замке Эдельсберг.

Клос отвечал уверенно, кратко, по-военному. Оказалось, что полковник служил когда-то в 175-й дивизии и неплохо знал ее офицеров. В частности, вспомнил о Бруннере.

– А где сейчас Бруннер? – спросил он.

Клос подумал, что он также хотел бы знать, где Бруннер… Он очень надеялся, что в штабе фельдмаршала Шернера его нет…

– Не знаю, господин полковник, – ответил Клос, – я не с ним выходил из окружения.

Труднее Клосу было объяснить, как ему удалось вырваться из рук поляков. В таких случаях Клос имел железный принцип: старался, чтобы его сообщения больше соответствовали действительности. Он допускал, что полковник может допросить кого-нибудь из домочадцев Ринга, если уже не допросил раньше… Клос рассказал точно, как его арестовали и как во время конвоирования в польский штаб он сбежал, когда артиллерийский снаряд разворотил стену дома на той улице, по которой вели его поляки.

– Вам повезло, господин капитан, – пробурчал полковник. – Как вы считаете, кто на вас мог донести в польский штаб?

Полковник также интересовался Анной-Марией Элькен, хотя открыто не называл ее фамилию. Он только попросил сообщить обо всех, с кем Клос встречался в доме Ринга. Каждое слово в беседе с полковником имело важное значение. Было весьма удивительно, что командир танковой дивизии требовал такой точной информации о людях в доме Ринга.