Анджей Збых - Железный крест

– Не могу сказать этого о Клосе, – ответил Рейнер. – Самостоятельный, очень самостоятельный, но, на счастье, его поведение не вызывает никаких подозрений.

– Очень важно, – сказал Дибелиус, – чтобы он не был слишком честолюбив. Понимаешь, что я имею в виду? – Не дожидаясь ответа на свой вопрос, он встал из-за стола и сел в кресло напротив Рейнера. С размаху хлопнул его по колену: – Предлагаю задание ему изложить именно так…

– Вы нездоровы, господин обер-лейтенант? – спросил Курт, ставя возле кровати Клоса вычищенные до блеска сапоги. – Может, сходить в аптеку?

– Благодарю, я вполне здоров. Принеси мне лучше завтрак, сейчас я встану. Была какая-нибудь почта?

– Вы забыли, видимо, господин обер-лейтенант, что сегодня воскресенье.

– А у тебя никогда не трещала голова с похмелья? – с улыбкой спросил Клос.

– Может быть, принести вам простоквашу?

Курту так хотелось чем-нибудь угодить своему хозяину, что он даже не подумал о своем послеобеденном отдыхе. Правда, когда Клос спросил его, не желает ли он развлечься, Курт чистосердечно признался:

– Конечно, хотелось бы сходить в кино, если господин обер-лейтенант позволит. Что же касается похмелья, то, по-моему, лучше всего простокваша, хотя, когда я был в России, научился там и кое-чему другому. Лучше всего огуречный рассол, – закончил Курт.

Клос решил, что позволит Курту пойти в кино, но скажет ему об этом только после обеда – пусть парень хоть еще немного позаботится о своем начальнике. И пусть думает, что обер-лейтенант Клос в прошлую ночь изрядно выпил, хотя в действительности это было не так.

Неожиданности начались в ночь на субботу. Он крепко спад, когда затрещал телефон, поставленный им на пол около кровати.

– Тетя Ванда тяжело заболела, – послышался голос в телефонной трубке. – Ее увезли в госпиталь в Варшаву.

– Was? – гаркнул он в трубку, как и подобает немецкому офицеру, внезапно разбуженному глубокой ночью.

– Проведать ее можно в воскресенье в госпитале Езуса, – сказал кто-то по-польски, будто и не слыша окрика.

Клос снова крикнул по-немецки, что это ошибка и польская наглость, а потом с размаху бросил трубку на рычаг телефона.

Для тех, кто прослушивал его разговоры, должно быть ясным; какой-то поляк по ошибке соединился с квартирой немецкого офицера и получил надлежащую отповедь. Но Клос уже не мог сомкнуть глаз в эту ночь. Псевдоним Ванда имел ротмистр Вонсовский, которого он видел несколько часов назад в его охотничьем домике. А госпиталь в Варшаве мог означать только одно: арест. Голос майора Рутинского, состоявшего камердинером у Вонсовского, Клос узнал сразу. Информация о возможности посещения означала контакт. Количество букв в последнем слове, услышанном в телефонной трубке, означало время.

Итак, в воскресенье, в пять часов, в ранее условленном месте встретится Клос с тем, кто сообщит ему подробности ареста Вонсовского. Лишь в воскресенье, в пять пополудни, а сейчас только наступал рассвет субботнего дня. Он вспомнил Вонсовского, который так недавно обнимал штандартенфюрера Дибелиуса, и сейчас этот самый Вонсовский…

Нет, все это не укладывается в голове. Что могло быть причиной провала? Неужели Дибелиус, приехав на охоту, заранее задумал арестовать Вонсовского? Что могло попасть в его руки? Может быть, те две пачки стодолларовых банкнот, которые привез ему Клос?

С чувством облегчения он вспомнил, что деньги передал Вонсовскому завернутыми в газету. К тому же он был в перчатках и не мог оставить отпечатков пальцев. Но есть Вонсовский, который его знает. Он, безусловно, твердый человек и опытный офицер разведки, но всякое бывает.

Дибелиус хвалился, что у него начинали говорить даже самые стойкие. Одновременно возникает другая загадка: как удалось избежать, ареста Рутинскому? А может быть, Дибелиус арестовал и его, а тот продал ему Клоса, а телефонный звонок – цена, которую Рутинский уплатил Дибелиусу за спасение своей головы? Но Клос тут же отказался от этой мысли.

На всякий случай он убрал, как мог, в квартире, пользуясь тем, что Курт еще спал, сжег над пепельницей несколько тонких листков бумаги с заметками, содержание которых знал на память, и отправился на службу.

Фельдфебель Патшке, начальник тайной канцелярии, подбежал к Клосу в коридоре.

– Шеф желает вас видеть, господин обер-лейтенант, уже дважды оправлялся о вас.

Клос в изумлении посмотрел на часы. Сержант понял его жест:

– Нет, вы не опоздали, его Рейнер явился слишком рано.