Дональд Гамильтон - Устрашители

Пора было и мне испровещиться хоть единым словом.

— Приветствую, — молвил я. Девушка остановилась подле кровати, поглядела на газету в моих руках.

— Не ужас ли? — осведомилась она. — Этот жуткий взрыв на пароме. Я все прочитала, пока летела сюда из Ванкувера. Сопровождала пилота и груз.

— Ужас, — ответил я.

Два-три мгновения гостья рассматривала меня сверху вниз.

— Прости, не собираюсь навязываться, Поль. Ты когда-то недвусмысленно сообщил, что думаешь о липучках и как не выносишь приставучих. Я отнюдь не собираюсь... Ладно, забудь. Но просто на душе было скверно при мысли, что ты, возможно, лежишь раненый и... гадаешь: а не винит ли тебя Северная авиационная в несчастье, которое постигло Герба?

Она запнулась. Я безмолвствовал. Девушка проворно продолжила с чуть различимым китайским акцентом:

— Об этом и речи нет! Конечно, машину Герба нанял ты — но ведь летать было его куском хлеба! Уверяю: с твоей стороны было даже весьма любезно по-прежнему являться именно в нашу компанию, когда самолет требовался... являться... невзирая ни на что. И ни малейшей вины за тобою не числят. В конце концов, ты понятия не имеешь, как управлять аэропланом; и помочь Гербу, если стряслась беда в воздухе, просто не мог... Утверждают, будто ты все дочиста позабыл. Говорят, подобное сплошь и рядом случается после катастроф. И не нужно каяться, мучиться, выздоровление задерживать лишь оттого, что оказался бессилен в критическую минуту. Даже если... даже если мы теперь не слишком нежные друзья... в любом случае мне следует рассуждать справедливо и с умом... утешить.

— Да, — сказал я. — Справедливость — это чудесно. Еще с минуту гостья изучала меня со странным выражением на лице.

— Вот и все. Пора поспешить или на рейс опоздаю и завязну здесь. Я... конечно, я страшно тоскую по Гербу, но и за тебя очень рада. Рада, что ты уцелел и даже не очень пострадал. Поправляйся, Поль.

Она повернулась и направилась к выходу из палаты.

— Прошу прощения, — окликнул я. Девушка задержалась и неохотно повернула голову:

— Пожалуйста! Мы уже все до последнего словечка высказали друг другу несколько месяцев назад. Я попросту исполнила долг участия и милосердия. Не вынуждай сожалеть о...

— Как ваше имя? — полюбопытствовал я.

Довольно долго она стояла, точно громом пораженная. Нескончаемый ливень упорно барабанил по стеклам в наступившей гробовой тишине. Потом в больничном коридоре послышались шаги. Девушка вышла из оцепенения.

— Это всерьез? — раздался тихий голос.

— Мне сообщили, что я — Поль Мэдден, который помолвлен и вскоре должен жениться на прелестной девице, именуемой Кэтрин Дэвидсон. А вот о вас ни словечка не произнесли.

— Неудивительно, — с горечью ответила незнакомка, — ежели сведениями снабжала сама суженая. Я промолчал, и китаянка продолжила:

— Врачи, конечно, предупредили, что ты начисто позабыл обо всем, касавшемся катастрофы, и многого не помнишь о себе самом, но... до такой степени?..

Когда она осеклась и умолкла, я неторопливо произнес:

— Как заметно сразу, я не забыл английского языка. И по-испански припоминаю словцо-другое. Кажется, был чуток знаком с несколькими иными наречиями. Помню итог умножения двух на два. Способен разговаривать об американской революции либо гражданской войне, известной также как война между штатами. Знаю о парочке мировых войн, и о заварухе в Корее слыхивал. Даже представляю, в общих чертах, неприятность, приключившуюся во Вьетнаме, однако не знаю ни малейших подробностей, невзирая на то, что предположительно прошел с фотокамерой и блокнотом в руках едва ли не всю кампанию. Могу описать города Нью-Йорк, Сиэтл и Ванкувер, Британская Колумбия. Но себя в этих местах не представляю — разумеешь? Не постигаю, когда и при каких обстоятельствах бывал там, ежели бывал вообще. Не знаю, чем занимался, с кем водил дружбу или заводил шашни... виноват, амуры крутил. Понимаешь?

Девушка тихо сказала:

— Мог бы сразу пояснить и не забавляться моей клоунадой! Я, получается, просто паясничала!

Непостижимым образом, в устах китаянки фраза прозвучала ужасно — только не спрашивайте, почему: понятия не имею сам.

— Прости, не прерывал намеренно... Ты могла ненароком сообщить нечто, способное полностью оживить здравое мое соображение. Вызвать внезапный и неудержимый поток воспоминаний.

— И? Сообщила? Я помотал головой:

— Ничегошеньки. Фишка остается на первом поле. А мгновение спустя прибавил: