Дональд Гамильтон - Диверсанты

Винтовка Макси Рейсса отрывисто грохнула.

Если вы правильно целитесь и нажимаете на гашетку, выстрел происходит почти неожиданно. Последовала звенящая тишина. Затем находившийся в четырехстах ярдах расстояния субъект опрокинулся и безудержно покатился по каменистому склону.

Профессионал: не стал извиваться и отыскивать оброненное оружие, не пожелал осмотреть полученную рану, и отдышаться не захотел. Поднявшись на четвереньки, человек со всем возможным проворством направился к ближайшей разваленной хижине, дабы ускользнуть от новой пули. Он понимал, что выслежен, и не собирался ждать гибели сложа руки.

Чтоб тебе, Макси Рейсс!.. Ах, чтоб тебе, суетливый олух Боб Виллс! Вручил винтовку, с четырехсот ярдов бьющую двумя футами ниже намеченной точки!..

Потому-то я и предпочитаю регулировать прицел собственноручно. Только на сей раз этого сделать не удалось.

Я поспешно поймал объективом ползущую фигуру, взял необходимое упреждение с поправкой на обнаруженный недочет и вторично придавил гашетку. Человек застыл и, секунду спустя, неловко повалился на бок.

Для пущей надежности я выпустил третью пулю, уже по неподвижной мишени. Отдача ремингтона была почти незаметна. То ли плечо зажило на славу, то ли в боевом пылу я не ощутил боли - понятия не имею.

Почти стемнело, но в кустарнике подле тоннеля возникло движение. Оптический прицел обнаружил субъекта - вернее, смутную тень субъекта, - державшего нечто блестящее и удлиненное. Помедлив одно мгновение, незнакомец прикинул, можно ли ускользнуть, не разделив участь приятеля.

Перекрестие волосков очутилось прямо над его макушкой. Ремингтон ударил опять. Неизвестный рухнул, неловко пополз ко входу в тоннель...

До устья шахты я добирался битый час, ибо, в отличие от расслабившейся, разморенной зноем и бесцельным выжиданием пары, отлично знал, что впереди поджидают. Первого из подстреленных можно было не опасаться: три пули, поразившие со среднего расстояния, или убивают, или отнимают всякую способность сопротивляться.

Но второй оставался опасен. Когда я, наконец, увидал его за валявшимся подле черного входа бревном, парень шевелился и пытался привстать. Я сделал небольшой крюк и подкрался поближе под прикрытием второй хижины. Осторожно выглянул.

Ружья не было заметно, и ранило парня очень тяжело, но я работал у Мака, а не в Международном Красном Кресте. Прицелившись прямо в грудь поверженному, я спустил курок.

Дульная вспышка хлестнула средь вечерней темноты весьма впечатляюще, а выстрел грянул, точно из артиллерийского орудия. Тело дернулось, правая рука метнулась в сторону и бессильно упала. Раздался короткий лязг, еле различимый для оглушенных барабанных перепонок.

Осторожно подойдя к убитому, я поддел носком ботинка длинный плоский кинжал, а потом наклонился над человеком, пытавшим и заколовшим злополучную миссис Пат. Об отправленном к праотцам полицейском по имени Филипп Крайслер уже не говорю.

Вторая пуля довершила начатое. Выпалить привелось на два раза больше намеченного, но плечо по-прежнему вело себя вполне пристойно и не жаловалось.

Плохо различимое лицо покойника показалось немного знакомым. Я вытащил из вещевого мешка фонарь, щелкнул выключателем, осветил застывшую физиономию, вгляделся.

Двенадцать лет миновало... Двенадцать лет назад я угощал ужином стройную молодую женщину-адвоката, согласившуюся устроить мне свидание с подзащитным, которого чуть позднее оправдали по всем статьям благодаря Вальдемару Барону, великолепному судебному златоусту.

Передо мной валялся в пыли незабвенный Вилли Чавес, до последнего мига своего остававшийся злобной и кровожадной скотиной, ни на что уже не рассчитывавший, но все равно карауливший меня с клинком в ослабевшей руке. Странно. По сути дела, с Вилли эта история начиналась, и на Вилли же заканчивается, подумал я. Замыкается некий круг. Очень порочный, кстати...

Но предаваться раздумьям надлежало потом. Жерло тоннеля зияло совсем рядом, но прежде, нежели проникнуть в него, я отправился к мертвецу номер один. Осветил узким лучом побледневшие черты Фила Бюрдетта.

Ни малейшей радости я не чувствовал. И удовлетворения тоже. Играя в одиночку, мне подобные даже не могут похвастать успехом перед кем бы то ни было. Ведь не скажешь мертвецу: "Ловко я тебя укокошил, да?" И Фил не восстанет, и не восхитится моей несравненной проницательностью: "Ты прав оказался, Хелм! Конечно, болван вроде Беннетта не сумел бы распоряжаться своей дурацкой СФБ. Беннетт был своего рода петрушкой, а водила его моя рука, и Службой Федеральной Безопасности заведовал я... Всю настоящую работу сам исполнял, и всю ответственность нес, между прочим..."