Чингиз Абдуллаев - В ожидании апокалипсиса

— Понимаю.

— И не считайте нас такими идиотами. Я уточняю: мы будем проверять каждое ваше слово. Вы ликвидировали Эриха Хайнштока не потому, что он отказался работать на вас. Он был американским агентом. Вам не кажется странной такая ваша забывчивость?

«Поэтому здесь Бремнер», — понял Дронго и вслух сказал:

— Я этого не знал.

Риггс кивнул, посмотрев на прибор. Олвинг нахмурился.

— А что касается Эдит Либерман, то и здесь вам не повезло.

— Вы хотите сказать… — холодея, вымолвил Дронго.

— Она уже десять лет как наш агент. Игра окончена, Дронго. Вас просто подставили.

Даже пребывая еще в младенческом возрасте, восточногерманская разведка ухитрилась нанести существенный вред Западу. В 1956 году она внедрила своего агента по имени Гюнтер Гийом, плюс к этому еще 99 своих людей в различные точки Западной Германии. Все они в основном называли себя политическими беженцами и сумели достичь со временем значительного положения. К 1970 году Гийом входил в круг особо доверенных лиц канцлера Вилли Брандта. С такими «картами» на руках Гийом с самых верхов ФРГ передавал соответствующего уровня информацию своим шефам в Восточной Германии. Вскоре после того как Гийом попался (это случилось в 1974 году), правительство Брандта пало.

Терпение и упорство — таковы ключевые пароли нашей генерации разведчиков, полагает Харри Шютт. «Крепкое поколение», — так он определяет его суть. Сформировались эти люди в горниле ужасов и страданий второй мировой войны.

Внешняя разведка ГДР берет свое начало в 1952 году, корни ее в созданном тогда малоприметном Институте научно-экономических исследований с прицелом на сбор всякого рода информации, включая разведывательную, о Западе. «С самого начала, — конкретизирует Харри Шютт, — мы делали ставку на обеспечение доступа к ключевым источникам, то есть к тем, где идет выработка и принятие решений. Западная Германия и Западная Европа — таковы были наши цели».

Итак, скромный институт вырос в конечном счете в «институты» внешней разведки. И с первых же шагов Шютт и его коллеги вырабатывали собственный стиль в сфере шпионского искусства. «Немного, но хорошо — вот как звучал наш девиз, — поясняет Шютт. — Те службы, которые ставят своей целью создание максимального числа источников информации, совсем необязательно могут получать то, что им нужно. Немного, но качественно, квалифицированно — по-настоящему работать можно только с такими критериями».

Только оставшись один и проанализировав ситуацию, Дронго начал кое-что понимать. Ему предложили в Москве на выбор Хайнштока и Либерман. Оба — бывшие профессионалы «Штази» и по совместительству агенты западных спецслужб. Значит, это была часть той большой игры российской разведки, которую она вела и на которой его подставили. Хайншток и Либерман были двойными агентами. И, безусловно, работали не на западные спецслужбы, а на свою «Штази». Теперь, уяснив этот факт, нужно было делать свои выводы и перестраиваться на ходу. По замыслу организаторов операции, Дронго не должен был знать всей правды о Либерман. В этом случае они с Марией сохраняли независимость действий.

А он-то еще раньше, в Брюсселе, посчитал, что во всем виноват эстонский перебежчик! Олвинг ему тогда, конечно, соврал, рассказав об этом перебежчике. Англичане получили информацию и от самой Эдит Либерман. А российская разведка просто подставила дезинформацию по нескольким каналам.

Бедная Мария искренне полагала, что помогает Либерман. А на самом деле всего лишь приняла участие на этом отрезке игры, который ей отвели разработчики данного сценария.

Но подсознательно он помнил, что послан сюда с одной целью — помочь англичанам найти Альфреда Греве и Зелла Хетгесса. Ради этих двоих, ради того, чтобы состоялась их встреча, и погибло уже столько людей.

На следующий допрос его вызвали утром, дав ему позавтракать и впервые разрешив подняться с тремя охранниками наверх и погулять по небольшому дворику. Еще как минимум несколько человек следили за ним из окон зданий и со стен, окружающих двор.

На этот раз в кабинете, кроме Олвинга и Риггса, находился еще господин лет шестидесяти. Дронго, внимательно посмотрев на него, попытался вспомнить, встречал ли он где-нибудь этого незнакомца. От Олвинга можно было ожидать всяких подвохов.

— В прошлый раз, — начал тот без всяких предисловий, — мы ясно дали вам понять, что, ваша игра проиграна, Дронго. Эдит Либерман уже давно работает на нашу разведку, будучи в то же время одним из самых ценных сотрудников в службе внешней разведки Восточной Германии.