Чингиз Абдуллаев - В ожидании апокалипсиса

— Простите, я не хотел вас обидеть.

— Ничего. Просто я действительно с трудом достал и это оружие.

— Оно не зарегистрировано в США?

— За кого вы меня держите? Разумеется, нет.

— Это уже лучше. Где живет ваш герой детективных романов?

— На Парк-авеню, дом 174. Хотите, я вас отвезу?

— Откуда у него деньги на покупку дома?

— Он получил его в наследство от своей двоюродной тетки. Прекрасная была женщина.

— Какой у вас адрес?

— Зачем вам мой адрес? — испугался Любарский.

— Где вы живете? — терпеливо переспросил Дронго.

— В Бруклине, конечно. Оушн-авеню, 1430. Это в конце проспекта. Отсюда минут пять езды.

— Поезжайте домой и постарайтесь в ближайшие три-четыре часа быть постоянно на людях. Сейчас половина седьмого утра. Ваш налетчик, наверное, еще спит. Вы можете описать его квартиру?

— Я принес план его дома, — достал бумагу Любарский.

— Откуда у вас план? — подозрительно спросил Дронго.

— Боже мой, — вздохнул старичок, — вы забыли, где вы находитесь. Это же Бруклин — столица евреев всего мира. Вы думали, столица в Тель-Авиве? Она здесь, в Бруклине. Здесь все друг друга знают. Достать план любого дома можно через квартирного маклера. В этом нет ничего необычного. Мы привыкли доверять друг другу. Один еврей никогда не подведет другого еврея, если, конечно, это не Лева Когановский.

«Господи, это действительно какой-то фарс», — с ужасом подумал Дронго.

— Хорошо, — громко сказал он, — сегодня днем я встречусь с вашим Бетельманом. Он ведь будет обедать в кафе «Наргиз»?

— Да, на Брайтон-Бич. Он всегда там обедает. Это его любимое место. Он же старый бакинец. А там, в Баку, говорят, было подобное кафе, названное так в честь красивой женщины.

— Билет на Лондон у него на завтра? — прервал многословного связного Дронго.

— Да, я проверял. Ему привезли два билета, для него и супруги, еще неделю назад.

— Очень хорошо. Теперь я выйду, а вы езжайте домой. И, как договорились, весь день старайтесь быть на людях. Так вы обеспечите себе абсолютное алиби.

— Мне больше ничего не нужно делать?

— Ничего. Резиденту передайте, что у меня все нормально. Скажите, что я вылетаю через четыре дня. Впрочем, они и так знают об этом?

— Хорошо. До свидания. Я очень хочу пожелать вам удачи, но Бог запрещает мне это делать. Конечно, Когановский плохой человек, но только Бог вправе судить, что хорошо, а что плохо.

— Вы верите в Бога? — спросил Дронго.

— Разумеется, как всякий еврей.

— А я думал, скорее, в дьявола.

— О чем вы говорите, — испугался Любарский, взмахнув руками, — как вам не стыдно?

— Мне не стыдно, потому что, если я не вмешаюсь, Семен Бетельман может вообще не попасть в Англию. Ваш Лева его просто прирежет. Это, кстати, практикуется здесь, в Бруклине, столице евреев всего мира, и тогда даже небесные ангелы не слетятся помочь несчастному человеку.

— Господи, как вы можете? — почти жалобно пролепетал Любарский.

— Могу. И знаете, почему? Я верю в Апокалипсис, который грядет. Мы погрязли в грехах, Любарский, разве это не так? Все мы ненавидим друг друга, евреев, негров, «латинос», китайцев, коммунистов, фашистов, анархистов, арабов — какая разница, кого и за что. Вот сейчас даже евреи вымогают деньги у собратьев по вере. Близится конец света, мой верующий друг. И нам уже не спастись. Все перемешалось в этом мире. Знаете, какие три самых загадочных парадокса наших дней? Русские борются за трезвость, немцы — за мир, а евреи воюют. Мир состоит из нелепых парадоксов.

— Как вам не стыдно, — снова вздохнул Любарский, — так говорить о других нациях? Вы же не расист?

— Я не сказал ничего обидного. Кстати, рассказавший мне эту притчу был русский разведчик. Что касается немцев, то в прошлом году убили одного из моих лучших друзей. Правда, по матери он был фламандец, а по отцу немец. Я думаю, что и вы не считаете всех немцев потомками тех, кто сжег ваших близких в Освенциме. Что касается евреев, то сегодня я приехал сюда, чтобы спасти вашего знакомого еврея. Разве этого мало? Просто мир действительно сошел с ума. Утром я слушал радио. Билл Клинтон объявил, что в заседаниях Кабинета министров будет принимать участие его жена Хиллари, лучше разбирающаяся в некоторых вопросах, чем он сам. Несчастные американцы, оказывается, выбрали в президенты сразу обоих супругов. Вы не находите, что это много для одной страны, пусть даже такой великой?

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Постарайтесь не забыть моих советов. Весь день будьте на виду. Прощайте.