Чингиз Абдуллаев - «Гран-при» для убийцы

— Тебе не нравится мое место работы?

— Мне не совсем понятен твой неожиданный приезд. Может, ты мне все-таки расскажешь, зачем прилетел и даже вспомнил про свой забытый телефонный код?

Вместо ответа Павел потянулся к бутылке, сам разлил вино и, подняв свой стакан, провозгласил тост:

— За старую дружбу.

— С удовольствием, — засмеялся Дронго, чуть отпивая из своего стакана, — а теперь все-таки объясни.

Павел сделал один глоток, достал носовой платок, вытер губы и наконец сказал:

— Я прилетел не один.

— Надеюсь, не с женой? — пошутил Дронго.

— Мы прилетели с моим другом, — не улыбнувшись ответил Павел.

— И этот друг хочет со мной познакомиться?

— Нет, — чуть подумав, произнес Павел, — вы с ним знакомы. Скорее, он хочет, чтобы мы встретились с ним. Вместе. Втроем.

— И кто это такой?

— Вы с ним встречались два года назад.

— Из вашего государства?

— Да.

— Неужели ты прилетел с вашим премьер-министром?

— Кончай шутить. Это Соловьев.

— Понятно. Действительно, я с ним знаком. Два года назад мы с ним встречались. Тогда он произвел впечатление довольно осторожного человека. У него машина была напичкана аппаратурой. Кстати, мы встречались с ним несколько раз. И он назвал мне позже совсем другую фамилию. Кажется, генерал Райский. Или это тоже был псевдоним?

— А ты как думаешь?

— Я ничего не думаю. Если ему нравится в России быть Соловьевым, то пусть им будет. Какая разница: Райский, Соловьев или какой-нибудь Бернштейн.

Просто у вас мания преследования. И вам нравится менять свои еврейские фамилии на другие, более приближенные к фамилиям граждан страны, в которой вы в данный момент находитесь.

— С чего ты взял? — нахмурился Павел.

— В Америке то же самое, — пояснил Дронго, — евреи меняют там свои еврейские фамилии на английские, считая, что это поможет их карьере.

— Ты стал антисемитом? — спросил Павел.

— Только без ярлыков, — усмехнулся Дронго, — мне просто не нравится, когда Райский вдруг приезжает в Москву и становится Соловьевым. И еще мне очень не нравится, что вы вышли именно на меня. Дважды я имел дело с вашей организацией. Сначала в Вене, в девяносто первом, а потом во Франции, в девяносто шестом. И оба раза это кончалось не совсем хорошо для меня. В первый раз убили женщину, с которой меня многое связывало. Второй раз едва не убили меня самого.

— МОССАД тогда спас тебе жизнь, — напомнил Павел.

— Это тебе тоже сообщили, — вздохнул Дронго, — кажется, я должен буду согласиться хотя бы в знак благодарности. Или нет?

Павел хотел разразиться длинной речью, но передумал, сказал только:

— Да.

— Тогда все ясно. И зачем вы приехали? Опять какое-нибудь тайное общество? Или очередной заговор? Мне кажется, что тогда мы закончили наши отношения раз и навсегда.

— Тебя просят о небольшой услуге.

— Почему именно меня?

— Ты лучший эксперт в мире. Про твои аналитические способности ходят легенды. Рассказывают, что ты умудряешься «вытягивать» самые безнадежные дела.

— Зачем ты приехал, Павел? Неужели только для того, чтобы сказать мне это?

— Нет, конечно, нет. Дело в том, что на этот раз мы хотим попросить тебя о своего рода посредничестве.

— Кто это мы? Неужели ваше агентство?

— Я в данном случае говорю не от имени своего агентства. И не нужно так иронизировать. В мире, к сожалению, нас слишком часто переоценивают.

— По-моему, ваши спецслужбы трудно переоценить, — засмеялся Дронго, — но в любом случае я откажусь.

— Не получится, — вдруг сказал Павел, ты не сможешь отказаться.

— Почему?

— Тебя попросит об этом еще одна сторона.

— Не понял.

— Мы попросили о помощи Службу внешней разведки России. Я думаю, завтра они выйдут на тебя.

— Может, хватит? — разозлился Дронго. — Я уже давно на пенсии. После распада СССР много раз заявлял, что считаю себя свободным от всех обязательств.

Неужели вы не можете найти никого лучше? Или вы делаете это намеренно, ожидая, когда наконец меня уберут?

— Дело не в тебе, — признался Павел, — тут совсем другая история.

— И ты приехал специально меня уговаривать, — нахмурился Дронго, — они решили, что я не смогу отказать старому знакомому?

— Нет. Я участвую в разработке операции. Моя служба только прикрытие, как ты уже понял. Я работаю в разведке.

— Я догадался. Где еще может работать человек с твоим профилем. Ты ведь был неплохим следователем. Я думал, ты пойдешь в полицию.

— Соловьев прилетел со мной для координации наших служб. Завтра на тебя выйдут представители российской разведки. Ты практически единственный человек, который может сейчас нам помочь. Единственный.