Чингиз Абдуллаев - Обретение ада

— Сейчас будет прежняя граница, — сказал Кемаль, — еще старая, восточногерманская. Останавливать, конечно, не будут. Но я сумел вычислить.

Наверное, какие-то сооружения остались. Вот за это и выпьем. За возвращение домой.

Трапаков помрачнел, но, ничего не сказав, открыл бутылку и разлил виски в два небольших стаканчика, стоявших на столике.

— За встречу и возвращение, — сказал Кемаль, поднимая свой стакан.

Трапаков как-то странно взглянул на него и почему-то сказал:

— За нашу встречу. За твой труд. За твое терпение, мой родной, — и, выпив залпом виски, громко стукнул пустым стаканом по столику. Кемаль, привыкший к другим пропорциям виски, с непривычки даже закашлял. Трапаков дал ему отдышаться и потом сказал:

— Граница-это еще не возвращение домой, Кемаль.

— Что ты хочешь этим сказать? — не понял тот.

— Ты еще не вернулся домой, — твердо сказал Трапаков. — Нам с тобой еще предстоит сделать одно очень важное дело.

Наступило молчание.

— Не нужно смотреть на меня как на какую-то сволочь, — сказал наконец Трапаков. — Я, кстати, отказывался ехать на эту встречу.

— Ты имеешь в виду мои деньги? — начал догадываться Кемаль. — Я могу переводить их, и сидя в Берлине.

— Не только деньги, Кемаль. У нас с тобой важное задание. Связанное и с твоими деньгами.

— Черт тебя принес на мою голову, — сказал вдруг по-английски Кемаль. И сам рассмеялся первый оттого, что вдруг перепутал языки. А вот Трапаков не смеялся. Он сидел и смотрел на Юджина. И Кемаль понял, что его возвращение несколько откладывается. Ему еще придется пройти свои круги ада.

Весь день Евсеев провел в Госбанке СССР. Необходимость провести целый пакет документов сразу через несколько управлений, согласовать этот вопрос с банками Украины, Грузии и Азербайджана, суметь получить новые деньги, оформить разрешение на вывоз, сдать под расписку старые деньги — на все это могло уйти несколько дней. Но уже запущенная машина коррупции действовала на полную мощь.

Бывший министр финансов, прекрасный экономист и финансист, ставший премьер-министром, товарищ Павлов даже не подозревал, сколько людей сказочно обогатились на этом обмене денег. Сколько банкиров за один-два дня стали богатыми, очень богатыми людьми. Сколько тысяч человек приняли участие в махинациях с новыми-старыми деньгами и заработали на них свои дивиденды.

Павлов и не подозревал, что во всех республиках Средней Азии и Закавказья были массовые нарушения условий приема и сдачи денег. Как сдавались пачками деньги и через день, через два, через десять после завершения обмена. И как выдавались новые деньги в обмен на уже ничего не значащую бумагу. Смутно догадываясь о масштабах злоупотреблений, Павлов распорядился начать проверку, но даже самые лучшие ревизоры не могли сопротивляться, когда предлагаемые им суммы взяток достигали величины их столетней зарплаты. И, конечно, большинство проверок так ничего и не смогло установить. Кроме того, именно в девяностом году начались нападки на следователей и прокуроров, ведущих так называемое «узбекское дело», когда прозвучал массовый хор обвинителей о недопустимости обвинения целого народа или, если точнее говорить, всего правящего класса солнечной республики.

Напуганные подобными обвинениями, ревизоры из Москвы охотно брали взятки и закрывали глаза на многочисленные нарушения законности. И хотя Гдлян с Ивановым в очень многих случаях действительно в пылу обвинения нарушали закон, они превратились под влиянием средств массовой информации в некое подобие громогласных обличителей общественной морали. Но вся тайна была в том, что Узбекистан лишь случайно попал в поле зрения правоохранительных органов, когда Нишанов не сумел защитить свою республику от нападок проверяющих. Практически во всех без исключения республиках Средней Азии и Закавказья к тому времени была схожая картина. Однако почти везде первые секретари местных компартий усердно отбивали натиски проверяющих. Особенно «отличились» руководители Азербайджана и Армении, практически не допустив повторения «узбекского дела» в своих регионах. В Грузии был арестован даже друг Шеварднадзе, секретарь ЦК, который серьезно рассматривался Москвой в качестве возможного преемника главы Грузии.

Нужно было представить себе всю эту смесь неустроенности, неуверенности в завтрашнем дне, уже начавшую галопировать инфляцию, девальвацию рубля, введение повсеместно карточек на основные продукты питания, национальное брожение в республиках Прибалтики, победу антикоммунистических сил в Грузии и Армении, чтобы понять, как трудно и одновременно как легко было в этот день работать майору Евсееву и всей приехавшей с ним команде.