Чингиз Абдуллаев - Опрокинутая реальность

— Думаете, что я подлец? — неожиданно спросил Кобаев.

— Нет, не думаю, — честно ответил Дронго, — есть люди, которые не ломаются. Но таких единицы. А остальных трудно винить…

Кобаев опустил голову, ничего не сказав. У него дрожала рука, когда он попытался вытащить сигарету изо рта. Дронго повернулся и пошел к воротам. Теперь ему просто необходимо встретиться с господином Сушковым.

Если не продумать свой план до конца, до самых мелочей, то всегда рискуешь нарваться на неприятности. Профессионалы знают, как важно предусматривать различные варианты при решении конкретной задачи. Именно поэтому Дронго продумывал свой план, стараясь предусмотреть все возможные варианты. Чтобы подобраться к чиновнику такого уровня, как Сушков, нужно было придумать некий оригинальный план. Попасть к нему на прием было немыслимо, чиновники такого уровня просто не принимают рядовых посетителей. Перехватить по дороге домой тоже невозможно. Люди этого ранга размещаются на правительственных дачах за городом, которые хорошо охраняются. И хотя у самого Сушкова не было охраны, тем не менее во всех местах, где он появлялся, — всегда были охранники. И наконец невозможно было остановить его автомобиль, даже переодевшись в форму сотрудника автодорожной инспекции, так как служебный автомобиль Сушкова имел специальный талон на запрет подобных проверок.

Однако срочный разговор был настоятельно необходим. Алексей Алексеевич Мясников, вице-губернатор, с которым встречался Дронго, мог рано или поздно рассказать о странном визитере, или о нем мог узнать сам губернатор. Так или иначе, слухи могли дойти до самого Сушкова, а этого требовалось не допустить в любом случае. Несколько дней потратил Леонид Кружков, чтобы выяснить номер служебного автомобиля Сушкова и время его приезда на работу. Сушков приезжал обычно к половине девятого. Он был дисциплинированный и исполнительный чиновник, не забывающий и о собственном кармане. Его дети учились в престижных английских школах, у него были квартиры в Москве, Лондоне, Праге, несколько автомобилей, словом, все то, что отличает очень богатого человека от простого чиновника. И дело было даже не в том, что один-единственный Сушков портил впечатление от команды высокопоставленных чиновников, как одна паршивая овца может испортить все стадо. Дело было в самой системе взглядов, которые подобную жизнь позволяют считать нормальной, а человек, явно не живущий на зарплату, не вызывал ни у кого ни вопросов, ни нареканий.

Более того. Если в «стаде» и заводилась паршивая овца, то есть человек, который отказывался пользоваться благами, данными ему самой должностью, то такого быстро выживали из «стада». Но в последние годы таких «паршивых овец» уже не было. Тридцатилетние и сорокалетние чиновники родились еще в советское время, когда общее равенство не только декларировалось, но и всячески охранялось государством. Но когда в девяносто первом рухнула вся прежняя система, с ней вместе рухнули и все прежние моральные ценности. Исчезли такие понятия, как совесть, честь, достоинство, мораль. Каждый бросился наживаться. Под видом капитализации шла узаконенная торговля собственной страной. Выживали самые бессовестные, самые циничные, самые подлые, самые ловкие.

Сушков и был одним из таких «выживших». Он начинал в девяносто первом году очень скромно, на должности председателя исполкома одного из районов на Урале. Затем был переведен в Москву на должность начальника отдела в Министерство финансов. Потом успел потрудиться в Министерстве экономики. Некоторое время проработал заместителем руководителя налоговой полиции. Он продавал лицензии, брал взятки, наживался на поставках леса, избавлял от уплаты налогов крупные компании. И успел к сорока двум годам сколотить капитал в несколько миллионов долларов. Но капиталу требовалось и политическое прикрытие. Если чиновник оставался без должности, его сразу бросали все друзья и им начинали интересоваться те самые правоохранительные органы, которым досталось меньше других в процессе «капитализации». Сушков с благодарностью принял предложение стать управляющим делами кабинета министров, справедливо полагая, что в данной должности он не только обеспечит политическое прикрытие своим капиталам, но и сумеет их приумножить.

Кружков позвонил в приемную Сушкова в десять часов утра. Он узнал, что в этот день не планировалось заседание правительства, так как премьер улетел в зарубежную поездку и должен был вернуться только через два дня.