Чингиз Абдуллаев: Пепел надежды

— Что я должен сделать?

— Сначала вы должны согласиться взяться за дело, чтобы мы могли вам все рассказать.

— Нет, — решительно возразил Дронго, — сначала вы мне расскажете, зачем вы прилетели и какое у вас дело, а потом уже я решу, стоит мне им заниматься или не стоит.

— Вы же сами определили, что мы представляем государственные организации. Это не наш секрет, Дронго. Мы не можем рассказывать его всякому встречному.

— Начнем с того, что я не «всякий встречный»…

— Я не хотел вас обидеть.

— А я и не обиделся. Я просто комментирую ваши слова. Во-вторых, я эксперт с достаточно устоявшейся репутацией, как вы сами отметили. Все, что вы здесь скажете, останется только здесь. Никто не узнает о нашей беседе в случае моего отказа. Если бы это было не так, у меня не было бы такой репутации.

Гости все время переглядывались, словно подбадривая друг друга. Молодой немного подумал и спросил:

— Когда вы полетите в Москву?

— Это имеет отношение к теме нашей беседы?

— Да, — кивнул незнакомец.

— Примерно дней через десять-пятнадцать. Вы ведь знаете, что я нигде не работаю, и когда мне лететь в Москву, зависит только от меня. Почему вы спрашиваете?

— Нам казалось, что в Москве наш разговор был бы более конкретным.

— Я ненавижу самолеты, — признался Дронго, — и вряд ли захочу лететь в Москву только ради продолжения нашего разговора. Если вы действительно считаете, что дальше не стоит продолжать нашу беседу, то можете уходить. Когда я буду в Москве, вы ко мне приедете.

— Нет-нет, — возразил его собеседник, — я просто хотел уточнить, когда вы планируете лететь в Москву.

— Это все, что вы хотели мне сказать?

— Конечно, нет. — Молодой посмотрел на пожилого, словно спрашивая разрешения. Тот неохотно склонил голову, недовольно нахмурив густые брови. У него было широкоскулое лицо, крупный нос, густые черные брови.

— Дело в том, — сказал его молодой напарник, — что у нас пропал самолет — Какой самолет? — не понял Дронго. — Что значит — пропал?

— Наш самолет, — пояснил гость, — самолет, который вылетел из столицы нашей республики и направлялся в Европу. Он исчез с радаров, и мы нигде не можем его найти.

— Какой это был самолет?

— Обычный. Не самый большой, но достаточно мощный… «Боинг-737». Он вылетел из столицы нашей страны две недели назад и пропал.

— Это был не пассажирский рейс, — понял Дронго.

— Да, это был специальный рейс.

— Где он пропал?

— Этого мы не знаем. Его маршрут пролегал через Каспийское море.

Северный Кавказ, Черное море, Балканы и далее в Швейцарию. Он исчез с радаров примерно через час-полтора после начала полета. Было сообщение, что исчез самолет. Возможно, он упал в море. Но мы провели тщательные поиски. Нигде никаких следов самолета найдено не было.

— Подождите, подождите, — перебил его Дронго, — я ничего не понимаю.

Маршрут самолета лежал через страны СНГ. За самолетом на всем протяжении полета следят радары, противовоздушная система ПВО России, тем более если он пролетал над Северным Кавказом. Он не мог исчезнуть просто так. Вместо того чтобы искать меня, вы могли бы запросить данные через Москву. Они могут указать вам точное место гибели самолета.

— Нет, — улыбнулся незнакомец, — не могут.

— Почему?

— Самолет не разбился. Он сел где-то в районе Северного Кавказа. Мы не можем пока точно установить, где именно, но, возможно, в Чечне или в Дагестане.

— Мне трудно понять логику ваших рассуждений, — признался Дронго. — Если самолет сел и не разбился, тогда в чем же дело? Если он разбился, то должны быть найдены его обломки. Мне кажется, что вы несколько поспешили отказаться от поисков. Вам нужно было спокойно ждать результатов расследования.

Если самолет пропал над Северным Кавказом, то российская сторона может указать точное место его посадки. У них ведется наблюдение со спутников, мощные радары, совершенная система ПВО. Я немного знаю о подобных системах. Они могут указать вам место нахождения самолета абсолютно точно и без всякой помощи с моей стороны.

— Нет, — возразил молодой человек, — они ничего не могут. Они считали, что самолет упал в воду. Мы искали его десять дней, пока не стало ясно, что самолет приземлился где-то на берегу. Но никто не может указать, где именно находится самолет. В тот день шли мощные снегопады, была нелетная погода, и самолет мог разбиться где угодно, хотя мы считаем, что его просто украли. И, возможно, не без помощи российской стороны.