Чингиз Абдуллаев - Год обезьяны

Сафаров подумал, что будет нечестно, если сейчас он напомнит следователю его слова, которые тот произнес всего лишь минуту назад. У Мелентьева и так был понурый вид.

— Нужно понимать наши традиции, Вячеслав Евгеньевич, — мягко заметил Муслим, — и горе отца, потерявшего сына.

— Ладно, хватит, — отмахнулся Мелентьев, — вы уже добились своего. Что еще вам нужно?

— Меня прислали сюда для координации наших действий, — напомнил Сафаров, — и, пока вы не завершите расследование, я буду находиться в Санкт-Петербурге.

— Будете каждую минуту использовать свои связи, чтобы давить на следствие? — зло осведомился Мелентьев. — Вы знаете, что такое Уголовно-процессуальный кодекс?

— Немного представляю. И обещаю не использовать никакого побочного давления. Я же вам сказал, что сам юрист по образованию. Я приехал только вам помочь.

— Мы не нуждаемся в посторонней помощи, — отрезал следователь. — Надеюсь, что вы понимаете всю сложность нашего расследования. Прошу меня извинить, я должен работать.

Они поднялись.

— До свидания. — Мелентьев поднялся следом, протягивая им пропуска, но не стал пожимать им руки на прощание. Очевидно, он все-таки обиделся. Они вышли из кабинета, спустились вниз, вышли из здания.

«Я даже не успел его расспросить, — огорченно вспомнил Муслим. — Нужно узнать, где сейчас работает Артем Пармузин. Так, кажется, звали того прокурора, с которым мы работали двенадцать лет назад. Он должен быть еще молодым человеком. Тогда мне было тридцать шесть, а ему чуть меньше. Тридцать два или тридцать три. Интересно, где сейчас работает Пармузин?»

— Подождите меня, Сергей, — попросил Сафаров, возвращаясь в здание. Он показал свой паспорт дежурному. — Я только сейчас отсюда вышел, — напомнил он офицеру.

— Я помню. Но все равно нужен новый пропуск, — строго сказал офицер, — даже дипломатам.

— Нет, нет, вы меня не поняли. Я не собираюсь снова входить в здание. Мне нужно только уточнить, где работает Артем Пармузин.

— Здесь справок не дают, — ответил офицер, — извините.

— Конечно. Я все понимаю. А можно позвонить от вас Вячеславу Евгеньевичу Мелентьеву? Я только сейчас от него вышел.

— Нет. Отсюда позвонить нельзя. Извините, у нас свои правила.

Муслим вернулся к машине.

— У вас есть номер служебного телефона Мелентьева? — спросил он у Сергея.

— Конечно, есть.

— Дайте мне номер телефона, — попросил он.

Сергей протянул ему свой аппарат.

— Первый номер телефона как раз его. Можете нажать кнопку и разговаривать. Я звонил ему, когда вы прилетели, чтобы подтвердить нашу встречу. И не нужно вам звонить по своему телефону, это дорого. У меня местный тариф.

— Хорошо. Спасибо. — Он повторно набрал номер телефона Мелентьева.

— Слушаю вас, — ответил следователь.

— Извините, что я вас снова беспокою, — сказал Муслим. — Дело в том, что я приезжал сюда к вам двенадцать лет назад. И тогда встречался с сотрудником вашей городской прокуратуры — Артемом Пармузиным. Он был следователем. Вы не знаете, где он сейчас работает?

В ответ послышалось тяжелое дыхание следователя.

— Алло, вы меня слышите? — удивился Сафаров.

— Следователь Артем Пармузин был убит в ноябре девяносто четвертого года. Почти десять лет назад, — мрачно сообщил Мелентьев. — Вы хотите получить справку еще о ком-нибудь?

— Нет. Но как это произошло? Почему его убили?

— Он занимался вопросами организованной преступности, — пояснил Вячеслав Евгеньевич, — и, очевидно, перешел кому-то дорогу. Время тогда было лихое, сложное. Его застрелили, когда он подъехал к дому. Убийц так и не нашли, если это вас интересует.

— У него была молодая жена и сын, — вспомнил Муслим, — нет, даже два мальчика. У него была супруга и два сына. Я бывал у них дома.

— Возможно. Я работал с ним только полгода, и мы были недостаточно хорошо знакомы. Извините, но я сейчас занят.

— Да-да, конечно. Извините меня.

Он вернул аппарат Сергею и уселся в салон автомобиля.

— Что-нибудь опять случилось? — уточнил Сергей.

— Случилось. Хотел узнать об одном своем знакомом. Мы с ним работали вместе в девяносто втором. Оказывается, его убили десять лет назад. У него была такая чудесная жена. И двое ребятишек. Я даже не мог представить, что он уже давно погиб.

— Здесь в начале девяностых был полный беспредел, — сказал Сергей, выруливая автомобиль. — Я до сих пор не понимаю, как они вообще смогли выстоять и выжить…

— У нас было не лучше, — мрачно заметил Сафаров.