Чингиз Абдуллаев - Пройти чистилище

И если Нью-Йорк был действительно столицей постиндустриального мира, то почти вся остальная часть страны, за исключением нескольких крупных городов, была океаном провинции, в котором жили и трудились простые американцы — немного доверчивы, любопытные, трудолюбивые, честные и до само забвения любящие свою родину, свою семью и свою свободу. Развивавшаяся по своим особым законам Америка показывала всему миру, как можно жить в едином сообществе людей, отвергая расовые, национальные, этнические, межплеменные предрассудки. Свобода и демократия, начертанные на знаменах американского образа жизни, становились понятны при более близком знакомстве с Америкой. И хотя здесь, как и в любом обществе, было много проблем и много несправедливостей, он видел, как эта страна пытается приспосабливаться к окружающему миру. Его не посещали сомнения в верности избранного пути. Советская система воспитания, ее идеалы и принципы сидели в нем на уровне подсознания, но, как разумный человек, он не мог не видеть и положительных сторон американского образа жизни.

После смерти Константина Устиновича Черненко генеральным секретарем был избран сравнительно молодой Михаил Горбачев, по возрасту годившийся в сыновья «старцам», прежним правителям огромной страны. Его стали чаще показывать по телевизору, американцы с изумлением обнаружили, что советские лидеры умеют не просто изображать манекенов, стоя на трибуне мавзолея, но и нормально говорить, общаться с людьми, вести беседы на улицах. Поначалу Горбачев был слишком неординарной фигурой, не вписывающейся в старый ряд прежних руководителей государства. Его появление было подготовлено самим ходом истории. И, когда он, наконец, появился, мир дрогнул. После загадочно-страшного Сталина, эмоционального Хрущева, после желчных старцев, десятилетиями поржавших мир в страхе, после маразматиков и инвалидов, вдруг впервые появился молодой, уверенный в себе, даже рассуждающий на людях, Генеральный секретарь. Мир дрогнул и началась эпоха «горбомании».

В этот апрельский теплый день у Кемаля была назначена встреча с Питером Льюисом. Иногда, встречаясь с ним на приемах, он удивлялся, как умно и толково был подобран связной — неизменно доброжелательный, разговорчивый, веселый юрист Питер Льюис. Весь его облик — полноватого, несколько рыхлого господина с тройным подбородком, лучше всего свидетельствовал и о его образе жизни, и об отношении к людям. Он был немного циник, как все юристы, жуир и гурман. Это был настоящий эпикуреец в высшем смысле этого слова, наслаждавшийся жизнью и получавший от нее все удовольствия. Кемаль всегда удивлялся, как точно психотип подобранного образа его связного соответствовал внешнему облику мистера Льюиса.

Обычно сам Питер никогда не звонил. Просто по факсу в офис Кемаля приходило сообщение о времени встречи. При этом факс указывал совсем другое число и другое время. Но Кемаль помнил, что от предполагаемых чисел нужно каждый раз отнимать цифру четыре. Факс приходил от какой-нибудь несуществующей фирмы, обычно из Арканзаса или Вайоминга. Место, как правило, оговаривалось особым шифром. Кемаль, зная, как важно в таких случаях выполнять все рекомендации связного, действительно приезжал через четыре дня и четыре часа повторно в те же места, встречаясь с кем-нибудь из своих партнеров.

Сообщение по факсу, пришедшее в этот раз, было не совсем обычным. В нем указывалось предполагаемое место встречи — Центр мировой торговли в Даунтауне и время через пять дней. Кроме того в сообщении стояло слово «торговые сделки», что соответствовало высшей степени срочности и важности. На следующий день Кемаль поехал в Центр, пересчитав также время по заранее условленному шифру. Всю дорогу в Даунтаун он проверял, нет ли за ним наблюдения, но ничего не обнаружил. Подъехал к Центру за полчаса до назначенного времени.

Строящийся более десяти лет Центр мировой торговли представлял собой два больших одинаковых стодесятиэтажных здания, соединенных между собой. В него входили здание Таможни, сорокасемиэтажная центральная башня, два здания на Плазе. Это был целый комплекс со своими службами, складскими помещениям, стоянкой на несколько тысяч автомобилей и даже зданием железнодорожного вокзала.

Сама встреча с Льюисом должна была состояться в баре на сто седьмом этаже одного из зданий Центра, откуда открывалась удивительная панорама города. Кемаль оставил свой автомобиль на стоянке и вошел в здание. Проходя к многочисленным лифтам, он вспомнил, что обещал встретиться с японским бизнесменом, прилетевшим из Токио. Достав ручку, чтобы записать поручение своему секретарю, он вошел в лифт. Следом вошло еще несколько человек. Неожиданно ручка выпала у него из руки, и задетая чьей-то ногой, вылетела в вестибюль. Он шагнул поднять ее. Почти сразу кто-то выскочил из лифта и, замерев на секунду, побежал к одному из магазинов. Кемаль нахмурился: ему не понравилось подобное совпадение.