Чингиз Абдуллаев - Пройти чистилище

— У меня нет постоянной женщины, — ответил он почти честно.

Разве можно считать Сандру постоянной партнершой, подумал он.

— Но женщины у тебя были?

— Да, были.

Она помолчала. Потом с вызовом сказала:

— Ты не спрашиваешь, были ли мужчины у меня?

Он закрыл глаза. Сегодня это волновало его менее всего.

— У тебя были мужчины? — спросил он, выдавив из себя вопрос.

— А как ты думаешь? — горько спросила она. — Разве ты не знаешь моего отца? Он всегда говорил о репутации Саймингтонов. Разве в нашем Хьюстоне можно сделать что-нибудь такое? Об этом сразу будет говорить весь город. Нет, Кемаль, о нашей семье и так слишком много говорят после твоего отъезда. У меня никого не было.

— В этом тоже виноват я?

— Отчасти. Все знают, что я пока замужем и никто не решается ко мне подкатить.

— Ты хочешь оформить развод?

— Думаю, так будет лучше, — прямо сказала она.

— У тебя кто-то появился?

— Нет. Просто так будет честнее. А Марк уже не ребенок. Он начинает все понимать. Ему трудно будет объяснить, почему мы не живем вместе.

— Думаешь, ему будет лучше, если мы разведемся?

— Нет. Он тебя очень любит. Но так будет более правильно. Ты сможешь с ним видеться, когда захочешь.

— Поступай, как считаешь нужным, — выдохнул он.

Она встала, направилась к двери, потом решительно повернулась.

— Извини, — сказала она, поговорить не только об этом.

— О чем еще? — мрачно спросил он.

— Ни о чем, — ей не понравился его тон. — Спокойной ночи.

Она вышла слишком быстро, чтобы он не почувствовал ее настроения. Вздохнув, он встал из-за стола и пошел в спальню, где оставались Марта и Марк. Ее там не было. Он услышал приглушенные звуки из другой спальни и направился туда. Марта лежала на кровати и плакала. Это было так неожиданно, что он замер. Неужели он чем-то обидел ее? Он подошел ближе, сел рядом на кровать. Осторожно дотронулся до ее волос.

— Что произошло, Марта?

— Уходи, Кемаль. Все в порядке.

— Объясни, что случилось?

Она лежала, ничего не говоря.

— Я тебя чем-то обидел? — спросил он.

Она подняла голову, вытерла слезы:

— Ничего, все уже в порядке, все хорошо.

— Мне не нравится твое настроение в эти дни.

— Мне оно не нравится самой, — вздохнула женщина, — так глупо все получилось. Честно говоря, я думала, мы помиримся, а вместо этого… В общем, знаешь, как плохо я живу… Все время одна. Никого нет рядом. Мужчины боятся появляться на нашем ранчо. Отец не разрешает мне слишком часто оставлять Марка одного. Мы просто очень разные люди, Кемаль. Отец предупреждал меня тогда, но я не послушалась.

Он погладил ее волосы.

— Мы оба виноваты, что так произошло, — шепотом сказал Кемаль, — ты думаешь у нас получится? Мы сумеем все склеить?

— Раньше я думала, что получится. Теперь — вижу, нет. У тебя своя жизнь, у меня своя. Ты слишком восточный человек, Кемаль. Тебе нужна жена-хозяйка. А я такой никогда не смогу стать. Нам нужно разводиться, — твердо сказала она.

— Да, наверное, ты права. Но мы ведь останемся друзьями? — спросил он.

Она улыбнулась.

— Иногда я хотела тебя убить.

— А я тебя, — признался он.

Она засмеялась.

— Помнишь, когда мы впервые обедали в этом ресторане на Рокфеллер-плаза? — спросила она.

— Конечно, помню, ты тогда ждала Марка.

Она поднялась.

— Ты меня извини, я кажется, немного разволновалась. Эта история с Марком, его сегодняшний вопрос о поцелуях.

— Спокойной ночи, — поднялся и он.

— Спокойной ночи, — пожелала Марта, первой выходя из комнаты.

Ночью он почувствовал, как осторожно она вошла в его комнату, как прошла к его постели и легла рядом с ним. Он повернулся на бок и увидел ее глаза. И вдруг он понял, что если сейчас ее прогонит, то совершит нечто большее, чем просто оскорбит женщину. Он унизит ее, опозорит, нанесет самую страшную рану в ее жизни. И он протянул к ней руку, чувствуя себя в душе подлецом. Это была фактическая измена Сандре. Измена со своей собственной женой. Ведь изменяют только любимым. Нелюбимых обманывают.

Утром Марта ушла от него и больше за три дня ни разу не приходила в его спальную. Очевидно, это был некий эмоциональный шок, который требовал своего выхода. Еще через три дня они улетели с Марком в Хьюстон. На прощание в аэропорту она пожала ему руку и, заглянув в глаза, прошептала:

— Спасибо.

Он понял, это была благодарность за ту единственную ночь, которая нужна была ей для обретения равновесия и необходимой устойчивости. Нужна для веры в саму себя. И он дал ей эту веру, не оттолкнув в эту ночь.