Чингиз Абдуллаев - Пройти чистилище

— Негодяй, — воскликнул рассерженный Кемаль, — значит, ты все это время притворялся.

— Ничего подобного, — возразил Том, — я действительно считаю, что все это сейчас нам не нужно. Вот когда мы решим наши проблемы, тогда ты можешь снова ходить сюда на импрессионистов. А если откровенно, то я действительно не понимаю, почему грудастые бабы Тициана или Ренуара, по-разному грудастые, согласен, вызывают такой восторг. Я уже не говорю о совершенно бредовых вещах Гогена. Впрочем, искусство — вещь эмоциональная, здесь не нужны практические критерии.

— Идем отсюда, — потянул его за руку Кемаль, — я думал, ты получишь удовольствие. А ты еще издеваешься над этими полотнами.

— А я думал, что мы пришли сюда спокойно поговорить.

— Идем, идем, — позвал его Кемаль, — в левом крыле здания есть такой своеобразный римский музей под стеклянной верандой. Там можно спокойно посидеть и поговорить.

— Тогда идем, — согласился Том, — но не говори мне, что тебя нравятся еще и скульптуры древних, а то я подумаю, что ты решил переквалифицироваться в музейного эксперта. А тебе это нельзя. Ты у нас миллионер.

— Плебей, — покачал головой Кемаль.

Через пять минут они сидели на скамье и Том деловито рассказывал о своем плане.

— Главное, чтобы они засуетились. Пусть начнут нервничать, искать шпионов, следить за нашим шведским другом. Здесь нам важно не ошибиться. И самое важное, чтобы ты был вне игры. Все должен проводить я один. Чтобы в случае необходимости исчезнуть и отрубить все концы.

— Это колоссальный риск, — возразил Кемаль, — ты понимаешь, на что именно идешь?

— Тогда давай свое предложение. Тебе самому выходить на Сюндома просто нельзя. Он тебя не знает. И не поверит тебе никогда. А потом, мы не знаем, как его используют наши. Может, втемную. Он только выполняет роль «почтового ящика». Тогда он тем более не поверит тебе. Надеюсь, это ты понимаешь?

— Понимаю, — вздохнул Кемаль, — давай еще раз прогоним ситуацию. Думаешь, у тебя получится?

— Должно получиться. В крайнем случае, я могу попросить помощи у нашего резидента. И просто уехать из страны. Я связной, Кемаль, твой связной, — поправился Том, — мое дело — обеспечивать безопасность при прохождении твоих сообщений. И надежную связь. А теперь я ее не могу обеспечить. Значит, я обязан проверить линию связи. Во время войны связисты, тяжело раненные, видя, что у них обрыв на линии, брали концы проводов в зубы и пропускали через себя, так и умирали на этих проводах, но обеспечивали связь.

— Откуда ты знаешь? — спросил Кемаль.

— У меня отец погиб именно так, — глухим голосом ответил Том. — Во время войны погиб.

— Мой тоже погиб во время войны, — неожиданно для себя сказал Кемаль. — Ладно, пора уже кончать дискуссию. Пойдем лучше куда-нибудь пообедаем, я умираю с голода.

— Но ты согласен на мой вариант? — настойчиво спросил Том.

— А у нас есть другой выход? — вместо ответа спросил Кемаль. — При любом раскладе нужно выходить на твоего шведа. Хотя мне твое предложение совсем не нравится, Том.

В этот день они собрались вместе. Шервуд и Эшби представляли ЦРУ, Блант и Хэшлем английскую разведку, а Кэвеноу находился на совещании как представитель ФБР. Все было ясно. Союзники обязаны были продумать программу, чтобы не подставлять высокопоставленного секретного агента английской разведки в КГБ. Но, в свою очередь англичане знали, что и у американцев есть свой очень надежный источник в военной разведке русских и также старались не особенно навредить этому ценному агенту, через которого и они узнавали много полезного.

После ошеломляющих провалов английских разведки и контрразведки, когда наиболее проверенные и, казалось бы, самые лучшие агенты оказались «кротами» КГБ во главе с самим Кимом Филби, в Америке наступило разочарование. И, если прежде заносчивые американцы очень уважительно относились к своим коллегам из-за океана, имевшим многовековую традицию и опыт нескольких поколений шпионов во всем мире, то теперь американцы, наоборот, всячески подчеркивали промахи своих английских коллег и старались не особенно доверять им наиболее секретную информацию. Англичане это сразу почувствовали, и лед недоверия, начавший нарастать на взаимных англо-американских отношениях, уже не могли растопить никакие сердечные заявления об особых отношениях и традиционной дружбе двух держав.

Правда, победившая в Лондоне на парламентских выборах «железная леди» — Маргарет Тэтчер — считалась самым верным и постоянным партнером Рейгана, но это лишь в силу особо консервативных взглядов обоих политиков, чем из-за большого доверия, проистекавшего из отношений двух стран. И приехавшие в Лэнгли англичане это хорошо представляли. Но и хозяева, в свою очередь, понимали, как важно в этой операции заручиться поддержкой англичан, благодаря которым им и удалось выйти на неизвестного «Вакха», работавшего так эффективно против их собственной страны.