Олег Горяйнов - Джентльмены чужих писем не читают

– Чем я должна буду помочь?

– Показаниями.

‑ Полагаете, мне понадобится защита?

– Обязательно. Когда вы перестанете быть им нужны, вас сактируют. Как отработанный материал.

Ольга Павловна взяла с подоконника сигареты и нервно закурила.

– Убьют? – прищурилась она на Максима.

– От вас избавятся, – сказал Максим. – Слишком большие деньги на кону.

Ольга Павловна вдруг отбросила сигарету и заплакала. Максим подвинул к ней стакан с недопитым коктейлем. Она выпила, стуча зубами о стекло, и успокоилась.

– Какие вы все гады, – сказала она Максиму. – Ладно, спрашивайте. Нет, дайте сперва я спрошу. Можно?

– Спрашивайте.

– Это серьёзный вопрос.

– Хорошо.

– Вы думаете, вы сможете что-нибудь сделать с этой… этими…

– Этой бандой?

– Да. Вы думаете, вы сможете их остановить, посадить, отобрать у них то, что они уже украли… А?..

– В этой стране – нет, не сможем. Поскольку здесь они и есть государство. Но им необходимо выбираться за пределы своего государства. Чтобы распихивать деньги по банкам. Там-то мы сможем с ними сделать всё что нужно.

‑ Посадите в тюрьму? Трёхзвездного генерала Генерального штаба?..

‑ Нет, в тюрьму не посадим. Потому что сделка не состоится. Мы её предотвратим с вашей помощью. Согласитесь, никому не нужно чтобы какие-нибудь террористы или наркобароны купили подводную лодку с полным вооружением. Ну что, работаем?

‑ Куда же деваться слабой одинокой женщине в этом жестоком мире… Работаем.

‑ Что с этими бумагами?

‑ Я их сегодня должна отдать Клесмету. Он вечером опять полетит в Маньяну.

‑ Тогда вперед!

Солнце дипломатической карьеры полковника Бурлака закатилось ровно во вторник утром, когда в дверь его квартиры позвонили и чиновник МИД Маньяны вручил ему официальное предписание убраться из страны Маньяны к чёртовой матери в двадцать четыре часа за деятельность, несовместимую со статусом дипломатического представителя дружественной страны.

В углу плотной бумаги, на которой был отпечатан бланк, дурацкий орёл, сидя на кривом кактусе, в припадке идиотизма разрывал на части охреневшую змею. Кто под кем разумелся в этой аллегории, сказать было трудно. То ли резидент российской разведки был змея, а орёл олицетворял бравую маньянскую контрразведку. Но надо ли говорить, что штатные бурлаковские соглядатаи Давидо и Пруденсио, то есть та часть маньянской контрразведки, с которой наиболее близко соприкасался Бурлак, никак не походили на орлов. То ли орлом на кактусе сидел всё-таки Бурлак, а змея являла собой традиционные маньянские ценности, как то: демократию, незыблемость границ, последовательно развивающуюся экономику, национализацию недр и пр. Нельзя исключить и тот вариант, что бригадир русских шпионов был подлежащим искоренению зловредным кактусом, об который славный маньянский орёл, уконтрапупивший ядовитую змею зловредного нортеамерикановского империализма, исколол всю свою героическую задницу.

Бурлак вернулся на кухню, где на столе подле плиты дожидался его только что смешанный коктейль из водки с тоником и разбитым туда яйцом, который он в последнее время привык употреблять вместо завтрака. Первым делом он вылил невостребованный напиток в раковину, сполоснул стакан и по открытой линии позвонил в посольство.

Кто-то из молодых посольских шустряков обескуражил Бурлака известием о том, что посла вызвали в МИД, и когда ждать его превосходительство обратно – неизвестно. После этого Владимир Николаевич вылил в раковину всё, что оставалось в бутылке.

Чтобы не соблазняться.

Он тщательно побрился и надел лучший из имевшихся у него костюмов. Сдобрил гелем кудлатую башку, чтобы не так торчали густые волосы. Кокетливо расправил в нагрудном кармане туго накрахмаленный белый носовой платок. Известно, как военнослужащий обязан при ядерном взрыве держать автомат: в вытянутых руках, чтобы расплавленный металл не капал на казённые сапоги.

Одутловатый консьерж сидел за своей конторкой с каменным лицом, делая вид, что в упор не замечает никакого Бурлака, что по-русски называется “кривить морду”. Патриот, ядрёна мать. На выезде с автостоянки “опель” российского резидента поджидали сразу три машины с маньянскими наружниками. Ну да, все двадцать четыре часа его теперь будут вести плотно, до самого самолета, входы-выходы из посольства перекроют, оторваться на дороге не дадут. Не исключено, что и в “опель” что-нибудь неприметное и неприятное засунули, сучары…