Чингиз Абдуллаев - Символы распада

— Кто еще его хвалил? — кричал Сириец, и изо рта у него шла пена.

Он отбросил пистолет, схватил нож из столового набора, лежавший на столике, и начал кромсать свою левую руку. Нож был не очень острый, но кровь мелкими каплями брызгала во все стороны.

— Вот, вот, вот, — орал Сириец, — век свободы не видать. — Он был в таком состоянии, когда начинается безумие. Охранники испуганно смотрели на него. — Найдите, — орал Сириец, — найдите его.

В комнату кто-то вошел, и охранники почтительно расступились. Сириец увидел туфли вошедшего. Бордовые туфли хорошей выделки. Еще не вставая, он прошептал:

— Что, Папаня, прилетел, как стервятник, по мою душу?

— Вставай, — посоветовал владелец бордовых туфель, — нужно искать твоего бедолагу. Куда он убежит с ящиком? Мы ему все границы в Финляндии перекроем, а языка он не знает. Вставай, Сириец, потом будешь комедию устраивать.

— Ты зачем приехал? — прохрипел, приподнимаясь, Сириец.

— К тебе приехал, — засмеялся Папаня, — если тебе будет плохо, и мне несладко придется. Мы же с тобой компаньоны.

— Мне звонил Законник, — сказал Сириец, приподнимаясь на локте.

— Знаю. Он и мне утром звонил. Советовал к тебе поехать, успокоить тебя и помочь. Вставай, еще успеешь себе вены перерезать, — цинично добавил приехавший и, обернувшись к испуганным охранникам, властно приказал: — Принесите йод и бинты, нужно сделать перевязку.

Сириец медленно поднялся, отбросил нож. Пнул ногой убитого.

— Уберите эту падаль, — зло приказал он, придерживая руку.

Один из охранников потащил труп убитого в другую комнату, оставляя кровавую дорожку.

— Подними его, — заорал Сириец, морщась от боли в руке, — полы испачкаешь.

— Принесите пока бинт, — приказал гость Сирийца. Хоть ему явно было под семьдесят, но был он краснощеким и мордастым. Жесткие седые волосы, густые брови. Охранники знали, что это компаньон Сирийца, которого весь город называл Папаней. Никто не знал, почему такая кличка пристала к этому еще очень крепкому старику. Но уже лет сорок он носил эту кличку с добродушием мудрого философа и умом закоренелого негодяя.

Может, его называли так потому, что сам он никогда никого не убивал, доверяя эту процедуру своим «шестеркам». Может, потому, что одно время сидел на общаке — воровской казне — и тогда получил свое прозвище от приходивших с зоны молодых воров, которым помогал. А может, потому, что у него, по рассказам других рецидивистов, было несчитанное число детей в разных городах и поселках огромной страны. Папаня не употреблял спиртного и никогда в жизни не курил. Единственной его слабостью были женщины, которым он часто и охотно дарил свое внимание. В лагерях, где не было женщин, он обычно держал гаремы из трех-четырех опущенных, соглашаясь даже на такую, несколько своеобразную «семью».

Он был тем человеком, кто мог зайти к Сирийцу без предупреждения и кого охрана не смела останавливать. Сириец морщился от боли, пока один из охранников обрабатывал его раны йодом.

— Терпи, терпи, — добродушно приговаривал Папаня.

«Может, этот и будет моим палачом, — вдруг подумал Сириец, метнув подозрительный взгляд на Папаню, — может, он и выстрелит мне в спину. Конечно, не он сам, но кто-то из его подонков».

— Успокойся, — громко сказал он Папане, когда все охранники вышли из комнаты, — я еще в своем уме. Просто решил немного ребят поучить. Пусть побегают, им полезно будет.

Он уже собирался уходить домой, когда раздался этот звонок. Это его испугало и насторожило одновременно. По строгой договоренности между ними они никогда не звонили друг другу на службу. Мистер Кларк работал в американском посольстве, и Саша знал, что все телефоны там прослушиваются. А звонить Саше в Институт США и Канады, где телефоны наверняка прослушивают не меньше, тоже было нецелесообразно. Хотя подобные контакты между американцами и сотрудниками института по логике вещей должны были приветствоваться.

Правда, позвонил не сам мистер Кларк, а его секретарша. Она передала Саше, что сегодня его ждут в клубе, где состоится презентация сборника какого-то американского профессора, приехавшего в Москву. Девушка любезно сообщила, что будет присутствовать и господин посол. Приглашение уже было послано с нарочным, и Саша понял, что придется пойти.

Ему пришлось отложить все свои планы, позвонить жене и сообщить, что задерживается, а потом тащиться в этот клуб, где он обязательно должен был быть и где, он это подсознательно понимал, обязательно будет и дотошный мистер Кларк, даже если выяснится, что у посла сегодня вечером важная встреча в другом месте, а приехавший американец всего лишь специалист по бабочкам.