Чингиз Абдуллаев - Совесть негодяев

Дронго протянул папку Гасанову. Ионидис напрягся. Трое незнакомцев были совсем близко, когда грек вдруг вытащил свой газовый пистолет. Все замерли. А он, сильно толкнув на землю Гасанова, выхватил у него папку н, выстрелив два раза в нападавших, побежал к машине. Дронго поднял руку, требуя, чтобы никто из «Феникса» не вмешивался. Все они были профессионалы, и все, без исключения, поняли его жест.

— Он опять что-то придумал, — покачал головой Родионов, — но, кажется, его задумка на этот раз даже лучше нашей.

Ионидис, бросив папку на сиденье, ввалился в машину и сумел запустить двигатель буквально с полуоборота.

Гасанов, проклиная все на свете, поднимался с земли. Дронго по-прежнему давал отмашки не вмешиваться никому из присутствующих.

Громко кричали двое нападавших людей Петра Савельевича. Грек выстрелил в них из газового пистолета, попав прямо в лицо. БМВ, в котором сидел Ионидис, рванулся с места. Почти сразу за ним следом рванулись две машины первой линии нападавших. Следом, словно подумав немного, умчались еще две машины второй линии нападавших.

Иваницкий и двое его друзей, стоявших у газетного киоска, подошли к несчастным нападавшим, глаза которых горели, и помогли им подняться на ноги.

— Мы вызовем вам врачей, — ласково предложил Иваницкий.

Дронго наконец убрал свою отмашку.

— Что он придумал? — спросил Родионов у сидевшего рядом с ним бывшего сотрудника ГРУ Министерства обороны, — приведите его ко мне.

Сотрудник быстро вылез из машины и побежал за Дронго. Тот, выслушав предложение подойти к автомобилю, улыбнулся и не спеша пошел к машине.

— Здравствуйте, товарищ полковник, — сказал он, — я рад вас видеть.

— Что ты опять придумал? — спокойно спросил Родионов. — Тебе не кажется, что твои трюки могут нам просто надоесть?

— Просто я обещал Багирову выиграть для него два дня, — пояснил Дронго, — один день я ему вчера уже выиграл. А сегодняшний день ему выиграет этот грек Пападопулос.

— Его настоящая фамилия Ионидис, — терпеливо сказал Родионов.

— Какая разница, все равно сукин сын.

— Это правильно, но зачем ты не разрешил нам вмешаться? Мы имели редкую возможность взять кого-нибудь из их людей, выйти на их руководителя. А теперь они будут бегать по всему городу за Ионидисом.

— Вы же лучше меня знаете, что это обычные «шестерки», которые ничего толком не знают. И мы таким образом ничего бы не добились. Другое дело заставить их побегать за этим греком. Они потеряют и время, и людей. Я его знаю — это редчайший сукин сын.

— Ты хоть копию сделал с этого документа? Надеюсь, понимаешь, как он важен для нас всех?

— А папка лежит у меня наверху, в квартире, — улыбнулся Дронго, — я же не кретин, чтобы отдавать ее такому сукину сыну, как этот Пападопулос-Ионидис. Там вместо списков записки Зои и её мысли о философских трактатах Николая Кузанского. Был такой замечательный средневековый философ. Вы не слышали о нем?

Вместо ответа Родионов оглушительно захохотал.

Гурам Хотивари приехал в прокуратуру в кортеже из трех автомобилей «вольво» в сопровождении сразу восьмерых охранников. Конечно, в здание прокуратуры никого из них не пустят, но туда не пустят и людей Асланбекова. Он вошел в здание вместе со своим адвокатом, гордый и надменный.

К следователю Шестакову они поднимались по красивой лестнице, и Гурам с сожалением вспомнил о своей даче, разгромленной людьми Асланбекова. И упрямо сжал губы, в тысячный раз поклявшись отомстить.

Они пришли за десять минут до намеченного срока. Пронырливый адвокат Хотивари — Мирон Машковский объяснил ему, что вся процедура допроса займет не более двух часов, и он, приказав подготовить все для дружеского ужина с приехавшими из Тифлиса друзьями, посматривал теперь на часы, беспокоясь, что следователь задержит их больше обычного. Он не испытывал того страха, который генетически сидел в каждом бывшем советском человеке при вызовах в административные учреждения. Для защиты у него было слишком много денег, верных друзей и хороших адвокатов. У следователя, который вздумает когда-нибудь вести против него дело, не будет никаких шансов на расследование. У него не будет ни документов, ни свидетелей, ни показаний. Гурам Хотивари слишком уважаемое лицо, чтобы все было иначе.

Они поднялись на третий этаж и увидели, как к ним спешит какой-то немолодой человек лет сорока в темном костюме.

— Простите, — спросил этот незнакомец, — вы Гурам Хотивари?