Чингиз Абдуллаев - Отрицание Оккама

– Может, он просто был не в состоянии присутствовать на приеме. Есть люди, которые не умеют притворяться. Тем более когда речь идет об их собственной жене.

– Он сильный и достаточно жестокий человек. Ведь он заставил Милу избавиться от их ребенка. Нет. Я думаю, он бы обязательно приехал, если бы замышлял нечто подобное. Но теперь в любом случае мы просто обязаны с ним переговорить.

– Как ты себе это представляешь? Приедешь к нему и спросишь про его супругу?

– Бывшую супругу. Они уже разводятся.

– Она пока его жена. Официально. И он еще публичный человек, государственный деятель. Неужели ты думаешь, что он станет с тобой вообще разговаривать на эту тему? Никогда в жизни.

– Правильно. Но я думаю, что, если он непричастен к этому преступлению, он меня сразу поймет. Я хочу сообщить ему о насильственной смерти Егора. Он поймет, что так или иначе подозрение может вызвать и его непонятное поведение.

– Не знаю, может, ты и прав. Но как ты к нему пойдешь? Придешь и представишься как друг семьи Богдановских? Он и слышать о них не захочет.

– Тогда придется снова прибегнуть к помощи Николая Даниловича, – улыбнулся Дронго, – у нас просто нет другого варианта.

Самолет приземлился в четвертом часу дня в аэропорту Домодедово. Отсюда до центра города нужно было ехать больше часа, а с учетом московских пробок – вообще неизвестно сколько. Их уже ждал автомобиль с водителем и Кружковым. Дронго позвонил Кирпичникову. Трубку снова взял Арсений.

– Доброе утро, – весело ответил он, – вы уже вернулись?

– Здравствуйте, – сказал Дронго, – вы, как верный оруженосец, всегда на посту? И знаете о всех делах своего шефа?

– Конечно, знаю, – согласился Арсений, – как вы слетали?

– Неплохо. Вы об этом тоже знаете?

– У меня такая работа, – радостно заявил Арсений, – сейчас я соединю вас с Николаем Даниловичем.

Через несколько секунд послышался голос Кирпичникова.

– Как съездили? – спросил Николай Данилович. – Все в порядке?

– Все хорошо. Спасибо вам за помощь. Но нам нужна еще одна ваша рекомендация.

– Я уже понял, что буду работать вашим негласным помощником, – рассмеялся Кирпичников. – Говорите, чем я могу вам еще посодействовать?

– Мы должны встретиться с Анваром Махметовым, вашим коллегой по Совету Федерации.

Кирпичников молчал.

– Алло, вы меня слышите? – спросил Дронго.

– Слышу, – глухо ответил Николай Данилович, – но не понимаю, зачем вам это нужно. Мы стараемся не говорить с ним на эту тему. Он и так еле здоровается со мной при встречах, а ведь раньше мы тесно общались. Как вы сможете с ним беседовать?

– Нам нужно с ним встретиться, – упрямо повторил Дронго, – я думаю, что мы сумеем с ним поговорить.

– Не знаю, не знаю. Я в данном случае пас. Ничем не могу вам помочь. Ничем. Извините. Это как раз тот случай, когда я не хотел бы вмешиваться. И, пожалуйста, не говорите на эту тему с Натальей Аристарховной. Она может не совсем правильно понять ситуацию. Она способна сама вмешаться и позвонить господину Махметову. А это было бы не совсем красиво…

– Мы проводим расследование по вашей просьбе, – напомнил Дронго.

– Я это всегда помню. Но, видимо, есть пределы всякого расследования. Если у вас нет конкретных подозреваемых, то даже после разговора с моим коллегой их у вас не прибавится. А такой разговор неизбежно вызовет большой скандал. Зачем нам всем это нужно? Уже не говоря о том, что вам никто не позволит обвинить члена Совета Федерации в подобном преступлении без убедительных доказательств. Когда мы встречались с вами в Милане, я вас предупреждал, что это очень щекотливое и нелегкое поручение. И очень деликатное, учитывая обстоятельства смерти моего родственника. Поэтому вы должны меня понять. Я не могу ему звонить. Это было бы неправильно. Мы делаем вид, что ничего не знаем о ситуации с нашим коллегой, стараемся не обращать внимания на грязные слухи, появившиеся в газетах. А тут еще я должен ему звонить…

– Вы же прекрасно знаете, что это не слухи. Она пыталась его спасти, привезла его в больницу.

– Тем более не стоит на эту тему говорить. И вообще не будем обсуждать эту тему по мобильному телефону. Сейчас легко прослушать любой разговор. Извините меня. До свидания. И не говорите Наталье Аристарховне о нашей сегодняшней беседе.

– Трус, – убежденно сказал Дронго, – рохля и трус.

– Отказал? – понял Вейдеманис.

– Конечно, отказал. Значит, нужно самим пробовать пробиться к этому сенатору.