Чингиз Абдуллаев: Отрицание Оккама

Ровно в четыре часа дня он вошел в просторный холл известного отеля. И сразу обратил внимание на семейную пару, сидевшую в глубине холла. Кирпичников вальяжно расселся в кожаном кресле, рядом расположилась ухоженная женщина лет тридцати пяти. Немного в стороне находился помощник Кирпичникова, который прилетел сюда вместе с ними. Увидев подходившего Дронго, сенатор поднялся и крепко пожал руку гостю. Он был чуть выше среднего роста, полноватый, грузный, с несколько отекшим лицом и светлыми глазами. Волосы у него были темные, тронутые сединой на висках. На сенаторе были светлый костюм и белая сорочка без галстука. Сидевшая рядом женщина была одета в легкий брючный костюм бежевого цвета. «Эскада», узнал известную фирму Дронго. В руках у нее была сумочка от Луи Виттона. Такие сумочки с известным логотипом обычно стоили от полутора тысяч долларов. У нее было вытянутое, немного асимметричное лицо. Тонкие губы, карие глаза, прямой нос. Она была коротко пострижена, но все равно было заметно, что она уже успела познакомиться с мастерством пластического хирурга, немного укоротив свой нос и убрав морщины вокруг глаз.

Помощник, увидев, как Кирпичников и гость обменялись рукопожатиями, быстро направился к кабине лифта, показывая дорогу. Это был сравнительно молодой человек, лет тридцати пяти. У него были светло-коричневые глаза, рыжие зализанные назад волосы, опущенный кончик длинного носа и заостренный подбородок. Он все время улыбался гостю, словно радовался его появлению больше, чем его хозяева.

– Спасибо, что согласились со мной встретиться, – немного растроганно произнес сенатор, – пройдемте ко мне в номер и там поговорим. Позвольте вам представить мою супругу. Наталья Кирпичникова.

Женщина протянула руку. У нее была тонкая, изящная кисть. И холодная ладонь. Дронго никогда не протягивал первым руку женщинам. Сказывался его восточный менталитет. И хотя в Америке или в Европе подобное поведение считалось почти предосудительным, учитывая жесткие требования феминисток насчет равноправия полов, он по-прежнему считал, что инициатива должна исходить от его собеседниц. Возможно, он был несколько старомоден, но меняться ему уже не хотелось.

Кирпичников снял самый большой сюит, так называемый президентский номер, в котором был даже собственный бассейн. Они устроились в большой гостиной, отделанной красным шелком. Тяжелые гардины, мебель ручной работы и глубокие кресла из красной кожи. В этом номере обычно останавливались коронованные особы, арабские шейхи и крупные российские бизнесмены. Хотя справедливости ради стоит сказать, что в этом номере жили не только российские, но и казахстанские, украинские, грузинские миллионеры.

Они уселись в кресла, и сенатор протянул коробку с дорогими кубинскими сигарами. Дронго покачал головой. Он никогда в жизни не курил. Сенатор взял сигару, ловко ее обрезал. Его супруга достала из сумочки тонкую пачку легких сигарет. Помощник возник у них за спиной, щелкнул зажигалкой. Очевидно, сюда не хотели пускать официантов и служащих отеля.

– Давай узнаем у нашего гостя, что он хочет пить, Арсений, – предложил Кирпичников, – и, конечно, у Натальи Аристарховны.

Арсений взглянул сначала на хозяйку:

– Что желаете?

– Как обычно, – коротко приказала Наталья.

– Воду без газа, – попросил Дронго.

– А мне джин с тоником, – приказал Кирпичников.

Арсений кивнул и почти бесшумно исчез за дверью. Сенатор раскурил сигару.

– Я давно хотел с вами встретиться, – признался он, – но мне говорили, что вы очень занятой человек и крайне неохотно идете на контакты.

– Мне просто не нравится тратить время на ненужные разговоры, – признался Дронго, – наша жизнь так коротка, а неприятные собеседники отнимают у нас минуты драгоценного времени. Кажется, Эйзенхауэр говорил, что, если вы хотите быть счастливым, нужно ни одной секунды не думать о людях, которые вам неприятны. И тем более не стоит тратить на них свое время.

Он увидел, как одобрительно кивнула ему супруга сенатора. Ей явно понравилось это выражение американского президента.

– У меня так не получается, – развел руками Кирпичников, покосившись на супругу, – я государственный человек и часто должен встречаться с людьми, которые мне изначально неприятны. Но таковы издержки нашей профессии.

– Насколько я знаю, вы по своей основной специальности строитель, а политикой начали всерьез заниматься только несколько лет назад.