Чингиз Абдуллаев - Отрицание Оккама

– Я сразу понял, что вы меня разорите, – в тон женщине ответил Дронго. – Нельзя связываться с богачами. До свидания.

Оставшись одна, она улыбнулась. Впервые в жизни она столкнулась с человеком, который был гораздо сильнее ее. И это ей нравилось. Она даже сама не понимала, что именно с ней происходит. Но сегодня она была счастлива, впервые за последний месяц.

Утром он позвонил в институт Гловацкого, попросив соединить его с директором. Секретарь любезно поинтересовалась, кто спрашивает Максима Георгиевича. Дронго пояснил, что он частный эксперт и вынужден поговорить с господином Гловацким на предмет, известный самому директору института. Но тут его ждало неожиданное разочарование. Секретарь так же любезно пояснила, что Максим Георгиевич улетел в командировку вчера вечером и вернется в Москву только через четыре дня. Она записала, что звонил Дронов, так она услышала имя, и пообещала, что обязательно сообщит директору об этом звонке.

Он положил трубку. Иногда такие сбои случаются. Этого следовало ожидать. Он взял ручку, чистый лист бумаги. Написал в центре имя Егора Богдановского. Провел одну стрелку к его отцу. Вторую к его сестре, третью к Миле Гришуниной. Четвертая стрелка указывала на Анвара Махметова, пятая на Николая Даниловича Кирпичникова. Дронго нахмурился. Дурацкая ситуация. Основные люди, с кем он обязан говорить в первую очередь, – это отец погибшего и сенатор, супруга которого была в момент смерти рядом с Егором. Но ни с тем, ни с другим он разговаривать просто не имеет права. Как тут поступать, вообще непонятно. А ведь если самый сильный мотив для убийства был у Анвара Махметова, ясно, что именно с ним нужно разговаривать в первую очередь.

Он нахмурился. Избежать этого разговора невозможно. Но и лезть к сенатору с подобными вопросами глупо и пошло. Прийти к нему и заявить, что его жена была с молодым другом, которого убили в ту ночь… В лучшем случае Махметов откажется говорить. В худшем попытается дать пощечину чужаку, который пришел с таким заявлением. И будет абсолютно прав. Дронго смотрел на стрелки, указывающие в разные стороны. Такого расследования еще не было в его жизни. Прошел почти месяц после убийства, если это действительно было убийство, и молодой человек не отравился некачественной рыбой или прокисшим вином. Ну хорошо, эта версия отпадает хотя бы потому, что больше не отравился никто и все контролировал сам Босенко. Стоп. А где был Егор до того, как приехал на этот прием? Его вполне могли отравить до того, как он там появился. Уже получив дозу яда, он приезжает на прием, улыбается гостям, увозит с собой Милу Гришунину… Предположим, этот вариант более реален. Ведь убийца, если таковой действительно существует, очень рисковал. За ходом приема следили сразу несколько камер. И они могли зафиксировать момент, когда убийца оказался рядом с бокалом или тарелкой молодого Богдановского.

Что там говорила Мила о его друзьях? Кажется, в Лондоне они учились втроем. Их называли «три мушкетера и примкнувший к ним Казбек Малхазов». Кажется, он и был д’Артаньяном. Хорошо. Нужно найти этих ребят и поговорить с ними, объяснить им, что он пытается установить истинные причины смерти их бывшего товарища. Кажется, у него есть знакомый, который может выйти на Эдуарда Гоцадзе. Дронго протянул руку к телефону, набрал известный ему номер бывшего президента грузинской нефтяной компании Георгия Чантурии. Они дружили давно, еще с тех пор, когда молодой Георгий был первым секретарем горкома комсомола Тбилиси. Он всегда был душой любой компании. Именно его спустя несколько лет Шеварднадзе отправил послом в Баку налаживать связи между двумя республиками. И именно его выдвинули в руководители грузинской нефтяной компании.

Но в этом нестабильном мире нет ничего вечного. После смены власти Чантурия не только лишился своей должности. Против него возбудили уголовное дело, и, спасаясь от преследования, он сбежал в Баку, где раньше работал. Азербайджанские друзья не подвели. Его устроили советником в нефтяную компанию республики, дали квартиру. Чантурия никогда не забывал, как его приняли в Баку. Дронго позвонил ему и услышал гортанный голос с характерным грузинским акцентом.

– Здравствуй, дорогой, – обрадовался Георгий, – ты давно уже не вспоминал обо мне. Как я рад тебя слышать!

– Спасибо. Мне тоже приятно слышать твой голос. У меня к тебе большая просьба.

– Я буду рад сделать все, что смогу. Какая у тебя просьба? Ты лучше скажи, когда мы увидимся.