Чингиз Абдуллаев: Игры профессионалов

К счастью, Вольф никогда не слышал о Дронго, иначе интерес к себе тот давно бы почувствовал. Но «почтовый ящик» был по-прежнему пуст. Агент, выходящий с ним на связь, никогда не знал, с кем именно он общается. Его невозможно было вычислить, даже если связной оказался бы предателем. Связной должен был ставить в условленном месте необходимый знак, и он, проходя мимо этого достаточно многолюдного места, замечал сигнал вызова. Даже если за этим местом велось самое тщательное наблюдение, такая операция не смогла бы его разоблачить… Все было предусмотрено для сохранения его инкогнито. Вся сила этих нескольких профессионалов была в том, что о них никто не знал. Именно благодаря этому на них могли выйти только в результате провала в проводимой ими операции. Но такие срывы случались крайне редко. Их личных дел не было нигде, ни в одном, даже самом засекреченном отделе КГБ. В этом была их сила. После августа 91-го это стало их слабостью.

О его существовании знали несколько человек в КГБ. К несчастью, он знал, кто именно. Крючков и Грушко были арестованы в результате неудачной попытки августовского переворота. Генерал Леонид Шебаршин, профессиональный разведчик и его бывший непосредственный шеф, был уволен из органов КГБ. Еще один – полковник Смородин, знавший о существовании Дронго, скончался от инсульта. Оставались еще трое, некогда работавшие с ним. Но они не знали ни его настоящего имени, ни профиля выполняемых им задач.

Итак, к сентябрю месяцу, после смерти Смородина, он остался один. Это была абсолютно глупая, идиотская ситуация, в которую только мог попасть профессионал его класса. Идти в КГБ, к новым людям, доказывать, что ты профессионал, просто смешно. Самому выходить на связь невозможно. Он пытался это сделать трижды, оставляя сигнал о срочном контакте, но «почтовый ящик» молчал.

Связные, не получавшие заданий от нового руководства, более не появлялись в условленном месте. Сентябрь и октябрь тянулись невыносимо долго. Привыкший к нестандартным ситуациям, он мучительно размышлял над абсурдностью положения, в которое попал. Своеобразная сложность заключалась и в том, что подобная ситуация застала его дома, на работе, к которой он уже привык, в коллективе, где он работал последние годы, часто выезжая в зарубежные командировки.

Он мог оставаться просто советским человеком, занимающим определенное положение в обществе, имеющим свой круг общения, своих друзей и соседей. Никто из его близких никогда не догадывался об истинном призвании Дронго. Но эти осенние дни 91-го года были самыми тяжелыми в его жизни.

Когда наконец он увидел знакомый сигнал, он не поверил самому себе, решив, что это случайность. Для профессионала его класса это было недопустимое нарушение. Но он, переждав неделю, увидел второй настойчивый сигнал и понял – он кому-то понадобился.

Вместе с чувством облегчения пришло и чувство тревоги. Откуда они могли знать о его существовании? Где, в какой цепи мог произойти сбой? Неужели он и его бывшее руководство, предусмотрев все возможные варианты, где-то просчитались? На встречу он поехал в напряженном и нервном состоянии, не зная толком, радоваться ему или тревожиться. Впрочем, это в любом случае было концом неопределенности.

Начинающийся сильный дождь вынудил его ускорить шаг, и через несколько минут он уже входил в подъезд небольшого трехэтажного дома. По привычке, входя в дом, он оглянулся. Улица была пуста, и только на противоположной стороне по тротуару весело бежали две девушки. Проводив их взглядом, он еще раз оглянулся и вошел в дом.

Запах пыли и плесени сразу ударил в ноздри, пока он поднимался наверх. На третьем этаже он еще раз оглянулся и постучал. Дверь открыли почти сразу, как будто его ждали. Он кивнул незнакомцу, проходя в коридор. Незнакомец, здесь всегда были неизвестные и безликие сторожа, посторонился, уступая дорогу. Лишних слов не требовалось. Здесь знали, кто должен прийти. Впрочем, посторонний человек сюда не заходил. Его бы просто не впустили.

Он вошел в большую комнату, где уже сидели двое. Это была странная комната, расположенная в центре квартиры и бывшая ранее частью большой залы. В ней не было окон, и неяркий электрический свет создавал причудливые образы находившихся в этой комнате людей, отбрасывающих неправдоподобно длинные тени.

– Здравствуйте, – просто сказал он, – я приехал.

– Проходите, садитесь, – радушно пригласил его один из «хозяев», если в этой комнате вообще могли быть хозяева. Второй молча, испытующе смотрел на него.