Эрик Ластбадер - Предательство Борна

Но все это было несколько недель назад – по крайней мере, так казалось Линдросу. Теперь ему стало лучше. Его даже показали врачу, который наложил швы на самые большие порезы, перебинтовал раны и дал ему антибиотики от лихорадки, непрестанно донимавшей его.

Теперь Линдрос мог покидать озеро на все более и более длительные промежутки времени. Изучив свое окружение, он пришел к выводу, что находится в пещере. Судя по пронизывающему холоду и завывающему ветру, который время от времени врывался в пещеру, это место было расположено где-то высоко в горах, предположительно на склонах Рас-Дашана. Фади Линдрос больше не видел, однако время от времени его навещал ближайший помощник Фади, человек по имени Аббуд ибн Азиз. Это он вел допросы после того, как самому Фади не удалось сломить Линдроса в первые несколько дней плена.

Линдросу был хорошо знаком тип людей, к которому принадлежал Аббуд ибн Азиз. По сути своей этот человек был хищником – то есть совершенно чуждым цивилизации. И таким он останется навсегда. Утешение ему приносит лишь бескрайняя пустыня, где он родился и вырос. Все это Линдрос заключил по диалекту арабского, на котором говорил Аббуд ибн Азиз: он был бедуином. Его понятия о добре и зле были исключительно черно-белыми, высеченными в камне. В этом смысле он был в точности таким, как Оскар Линдрос.

Похоже, Аббуду ибн Азизу доставляли удовольствие беседы с Линдросом. Возможно, он наслаждался полной беспомощностью своего пленника. Может быть, он надеялся, что если они будут говорить друг с другом долго, Линдрос в конце концов увидит в нем друга – возникнет стокгольмский синдром [5], и Линдрос ощутит единение со своим тюремщиком. А может быть, Аббуд ибн Азиз просто разыгрывал из себя «доброго полицейского», потому что это он вытирал Линдроса полотенцем после обливания водой из шланга, это он его переодевал, когда у того не было сил сделать это самостоятельно.

Но Линдрос был не из тех, кто уступает искушению выбраться из изоляции, завести себе друга. Он всегда сходился с людьми нелегко; давным-давно он обнаружил, что гораздо проще оставаться одиночкой. Больше того, этому учил его отец. Оскар Линдрос не переставал повторять, что быть одиночкой – существенное достоинство для человека, решившего посвятить свою жизнь разведке. Эта склонность была отмечена в личном деле Линдроса после того, как он, перед тем как попасть в управление, прошел мучительные испытания, длившиеся целый месяц, задуманные психологами ЦРУ, определенно имевшими садистские наклонности.

К настоящему времени Линдрос уже прекрасно знал, что нужно от него Аббуду ибн Азизу. Для него явилось непостижимой загадкой то, что террористы пытались разузнать любые сведения относительно операции, которую ЦРУ проводило много лет назад против Хамида ибн Ашефа. Какое дело Аббуду ибн Азизу до Хамида ибн Ашефа?

Разумеется, из него хотели вытянуть не только это. А еще много чего. И несмотря на кажущуюся зацикленность Аббуда ибн Азиза, Линдрос с любопытством отметил, что разговоры об операции ЦРУ против Хамида ибн Ашефа начинались только тогда, когда Аббуд оставался с ним наедине.

Из чего Линдрос заключил, что эта конкретная линия допросов является личным начинанием Аббуда и не имеет никакого отношения к той причине, по которой его похитила «Дуджа».

– Как вы себя сегодня чувствуете?

Перед ним стоял Аббуд ибн Азиз. Он принес две одинаковые тарелки с едой и вложил одну из них в руки Линдросу. Линдрос знал, что написано в Коране про пищу. Вся пища делится на две группы: «харам» и «халал», запрещенная и разрешенная. Разумеется, сейчас на тарелках была только «халал» пища.

– Боюсь, кофе сегодня не будет, – продолжал Аббуд. – Но финики и пахтовый творог просто восхитительны.

Финики оказались немного суховатыми, а творог имел странноватый привкус. Все это были мелочи, однако в мире Линдроса они имели большое значение. Финики засыхают, творог прокисает, кофе закончился. Новые запасы не подвозят. Почему?

Оба принялись есть, беря пищу только правой рукой, обнажая зубы и вонзая их в темную плоть фиников. Мозг Линдроса лихорадочно работал.

– Что у нас сегодня с погодой? – наконец спросил он.

– Холодно, а от постоянного ветра становится еще холоднее. – Аббуд зябко поежился. – К нам снова приближается атмосферный фронт.

Линдрос знал, что его тюремщик привык к температурам за сто градусов по Фаренгейту, к постоянному хрусту песка на зубах, к паляще-белому сиянию солнца, к благословенной прохладе звездных ночей. Ему был невыносим постоянный холод, не говоря уже про разреженный воздух высокогорья. Кости и легкие Аббуда протестующе ныли, словно у старика, вынужденного заниматься непосильным физическим трудом. Аббуд ибн Азиз переложил полуавтоматический «рюгер» на согнутую в локте левую руку. Линдрос пристально следил за каждым его движением.